– Ты появилась в моей жизни, чтобы доконать меня?
Я нащупываю рычаг у кресла, и откидываю его потихоньку, чтобы быть от разъяренного мужика подальше. Я и сама сильно не в духе. И желания опять же… Не стоит их сбрасывать со счетов.
– Не весь мир крутится вокруг тебя, – огрызаюсь я.
– А мне все больше кажется, что ты меня на что-то провоцируешь, – все давит харизмой и телом Герман. – Душишки эти твои… Недобелье… Если ты думаешь, что я куплюсь на родинку на левой груди, то ты ошибаешься! Левина, у нас договор. Ты помогаешь мне, а я помогаю тебе. На этом все.
Меня будто кипятком окатывает.
Ах ты глазастая кобелина! Все-то он разглядел! И родинку крошечную, про которую я сама забываю, тоже! Это ему трех секунд хватило в примерочной, чтобы все уведеть? Опытный, блин! Глаз-алмаз! Не даром ювелир!
– Сейчас не я, а ты лег на меня! – защищаюсь я.
– Размечталась! – рявкает Бергман, но расстояние между нами увеличить не спешит.
Дальше мне уже откидываться некуда. Все. Предел.
Давлю Герману на грудь, чтобы отодвинулся, и чувствую пальцами под тонкой шерстью джемпера перекатывающийся мышцы.
Для кабинетного работника у него неприлично развитая мускулатура.
А Гера все сверлит меня глазами, видимо, пытаясь пробудить давно утраченную совесть.
Взгляд его снова останавливается на моих губах, и воздух между нами словно накаляется и густеет.
Совершенно разволновавшись, я применяю вторую руку… очень неудачно, потому что мне неудобно её поднимать, и я попадаю ладонью куда-то вниз, а там…
Блин!
У него стоит!
– Что, Яночка? – шипит он. – Перед пенсией все средства хороши в борьбе с невинностью?
Я с запозданием и нервно отдергиваю руку.
– У тебя… у тебя… – меня заедает, реально шокировалась, как институтка.
Бергман резко возвращается на свое место и заводит машину.
– Я разозлился, – будто это все объясняет.
– Я... – я все еще как заевшая пластинка патифона.
– Ты будешь молчать всю дорогу, женщина, – рявкает Гера так, что я затыкаюсь.
Молчу реально до самого дома, остро переживая ощущение члена Бергмана в своей руке. Хренасе он разозлился! Вот это темперамент…
Забежав домой, на ходу сдрыгиваю сапоги, поплескав холодненькой в лицо, пускаю горячую воду в ванну, а сама давай звонить Алке.
– У Германа на меня встал!
– Я вас поздравляю, – сонно отвечает Медведева и интересуется: – Это в честь юбилея?
– Не уверена, – хмыкаю я. – Мы к тому моменту уже покинули гостеприимный дом.
– Даже спрашивать не буду, как ты узнала, что стояк состоялся… Или буду. Так как?
– Как-как? На ощупь, блин! Эти поездки с Бергманом в машине прямо трясут мою реальность.
– Ну, судя по всему ты впечатлилась, – подкалывает меня язва.
– Ды-а, даже слишком. Аж ладошки вспотели, – признаюсь я. – Ничего. Сейчас посмотрю на Димана, и отпустит.
– Стоп! Какого Димана? – тревожной сереной воет Алка.
– Лосева… Работает гонцом-передастом. Он привезет приглашения на свадьбу и…
– Так, – обрывает меня Медведева. – По порядку.
– Наташка звонила. Позлорадствовать, ну и убедиться, что я не лягу ей назло под Димана, который привезет эти проклятущие приглашения на свадьбу. Сама она не может, видите ли в ее положении… – завожусь я.
– Ты же не ляжешь? – волнуется Алка.
– Нет, – решительно открещиваюсь я. – Больше на меня его чары не действуют. Я бы и вообще его на три буквы послала, но он жаждет о чем-то поговорить и не колется, о чем. И теперь я изнемогаю от любопытства. Просто не представляю, что теперь могло бы касаться меня после нашего фееричного расставания.
