***
– Мне сегодня позвонил Саша, пригласил завтра на открытие своего автосалона, – как бы между прочим сообщила Люда родителям за ужином очень довольная собой.
– Что ж, чудесно, – ничуть не удивившись, заметил папа с легким скепсисом в голосе. Видимо «друг» уже успел и сам сообщить ему эту новость. – Очень надежный и многообещающий молодой человек, – добавил он уже серьезно.
– Похоже, что да, – широко улыбнулась Люда со всей искренностью юной, по уши влюбленной девчонки. – Хотя он показался мне слишком… педантичным, чересчур уж серьезным и… каким-то суровым… – скромно заметила она, желая поддержать беседу о предмете своих грез. Вдруг папа поведал бы ей еще что-нибудь интересное об этом своем «друге».
– Элементарная воспитанность и проявление зрелости, – сухо отрезал глава семейства, на миг оторвавшись от новостей по телевизору, и смерил дочь оценивающим взглядом. – Даже не представляю, чем ты сможешь заинтересовать Сашку. Разве что любовь его ослепит, – наконец многозначительно вздохнул он и снова уставился на экран, тщательно пережевывая сочные жареные ребрышки ягненка.
Мама, конечно, не могла не заметить, как только что искрящееся счастьем лицо дочери побледнело, и с ее румяных губ сошла улыбка. Несколько секунд Люда сидела неподвижно, как статуя, уставившись в стол невидящим взглядом, затем отодвинула тарелку с почти нетронутой едой, швырнула на нее кружевную салфетку и молча вышла из комнаты, хлопнув дверью.
– Это что еще за очередной бзик? – встрепенулся Сергей Валерьевич, вопросительно глядя на жену. Ирина Степановна, критически поджав тонкие губы и приподняв брови, пожала плечами и ласково похлопала мужа по мясистой, богато украшенной перстнями руке.
– Не обращай внимания. Это подростковое… пройдет…
***
Саша приехал за Людой на кремовом Бентли с личным водителем, зашел в дом, учтиво поздоровался с ее отцом и матерью и лишь сдержанно кивнул на ее робкое «привет». При родителях они друг с другом больше ни единым словом не обмолвились, будто и знакомы не были, но лишь только они оказались на заднем сидении роскошного седана в салоне, отделанном белой кожей и натуральным камнем, Саша протянул руку и нежно погладил кончиками пальцев пылающую щечку Люды, слегка задев чувствительный уголок ее губ. Это прикосновение тут же отдалось томительным ознобом во всем теле и сладкими спазмами внизу живота. Внутренний бесенок, который, видимо, снова проснулся из-за близости этого мужчины, приказал ей ласково потереться щекой о его руку, глядя в его синие опасные глаза, а потом грациозно скользнуть в его объятья и заскользить мокрыми губками и язычком по его уверенным требовательным губам.
Кажется, на неопределенное время Люда совершенно потеряла контроль. От Саши пахло дорогим восточным парфюмом и сигаретным дымом. Он был одет в великолепный черный костюм, который сидел на нем как влитой, а его густые черные волосы были уложены красивыми шелковыми волнами, к которым так хотелось прикоснуться. Одна его рука крепко обвивала девушку за гибкую тонкую талию, снова утянутую корсетом, другая бесцеремонно поглаживала ее бессовестно разведенные в стороны стройные ножки, облаченные в полупрозрачные сетчатые чулочки на подвязках и элегантные золотистые босоножки с тонкими, переплетающимися вокруг изящных щиколоток ремешками. Ее колени слегка подрагивали от умелых дразнящих мужских ласк, из груди вырывались нежные стоны, пышная тяжелая юбка из плотного жатого шелка антрацитовым облаком вспенилась над обнаженными бедрами, позволяя разглядеть ее тонкие, как паутинка, и чертовски дорогие кружевные трусики. Как же ей хотелось, чтобы искусные мужские пальцы вновь оказались под ними, но они только томили и будто насмехались, распаляя лишь чувственную разгоряченную девичью кожу.
