Больше пятнадцати лет братство действует на территории области, за это время успело уйти или сесть в тюрьму почти половина ее изначального состава. Случалось и так, что люди разубеждались не только в возможности реконструировать нацистскую идеологию, но и в ней самой. Они предпочли пойти работать и создать семью. Самый обычный путь для самых обычных граждан, который действующие члены не одобряли совсем.
Системой это назвать было все же довольно сложно. Членство в братстве не давало никаких привилегий, а приносило лишь беды и постоянную опасность. Братство привлекало только тех, для кого жизнь без приключений, авантюр и проблем совершенно не складывалась.
К этим людям относился и Васинько. Георгий запомнил его скорее националистом, нежели фашистом и антисемитом. Для братства его взгляды представлялись умеренными и невыдающимися. Каждое его слово вносило крупицы сомнения в тех, кто искренне верил в то, чем занимается. Его опасность заключалось не в отталкивании идей, а в их рационализации и обоснованию, что никогда никем не поощрялось. Нужно выполнять приказы, а не обсуждать их.
Власов же наоборот, оставался свободен в своих действиях и словах. Его ненависть перевешивало голос разума. С ним что-то случилось и он перестал испытывать чувство любви. Ее заменила собой злость и всепоглощающая ненависть ко всему, что его окружает. Каждый человек с одним лишь намеком на неславянское происхождение рисковал быть уничтоженным в пух и прах. Пусть это будет даже не физическое, а моральное и психологическое давление.
Была в Братстве и своя система наказаний. Если ты не подчиняешься командам старшего, то избиваешься одним из них, либо же толпой. Если ты попадаешь в полицию, то тебе придется как минимум объяснить причины и принять последствия, а как максимум – снова быть избитым. Предательство каралось смертью…
Если верить слухам и домыслам, которыми был пропитан весь воздух и вся атмосфера Братства, то высшая мера наказания за предательство применялась за всю его историю лишь четырежды. Наиболее интересная деталь состояла в том, что один из этих ордеров на убийство выдавался Москвичу, как наиболее идеологически крепкому бойцу, следовательно, готовому исполнить любой приказ.
Сам Мкад, несмотря на свою разговорчивость и даже болтливость, никогда не распространялся об этом. Но даже слухов с лихвой хватило на всеобщий страх и уважение. Никто не перечил ему, не оскорблял. Все знали, что он может убить.
Вот так выглядит эта история из рассказа одного из старожилов Братства:
"Зимний вечер, очень теплый и безветренный. Посреди заброшенного пенопластного завода стоит человек. Он кинул братство, рассказав о нашей деятельности одному из ментовских. Слава богу, не было имен, адресов, дат и так далее.
Он ждал своего друга – Москвича, так и не подозревая, что его раскрыли. Человек этот не совсем понимал, что происходит. Он словно на прогулке. Решил, что никто ни о чем не догадается. Да и что тут такого?
Тут из-за угла появился Мкад и не теряя ни секунды, направился к предателю. Трагизм в том, что приговоренный – приходился близким другом убийце. Москвич сам вызвался покарать предателя. Нож взрезал воздух, вошел в плоть поглубже, остановился на полпути к сердцу. Москвич спросил лишь одно:
– Жалеешь?
В ответ ему тихо последовало:
– Нет.
Нож дошел до сердца. Боль проникла во все точки тела. Не оставалось ни одного места, где бы она не побывала. Убитый не стал даже кричать. Он принял смерть от руки друга достойно. Так, словно собирался жить вечно. А его тело даже не было захоронено.
