Он, как и Эльза, говорил практически без акцента и объявил, что ресторан сочетает панорамный вид с высокой кухней и считается одним из самых престижных в городе. Поднялись на лифте, администраторша провела за самый удобный столик возле стеклянной стены. Ресторан надвисал над Стокгольмом, и центр, обрамлённый сияющей на солнце водой, лежал перед ними во всём своём холёном и холодном великолепии.
Впечатление портил болтливый Андерс, рассказавший, что считает себя главным славистом страны, и тут же пожаловавшийся на вывезенных из России через агентство русских жён, ставших конкурентками на рынке перевода.
– Плавали к пьяным чухонцам? – грубовато сострил Андерс.
– Вы про финнов?
– Русские зовут карело-финнов чухонцами. «По мшистым, топким берегам / Чернели избы здесь и там, / Приют убогого чухонца…»
Валя не знала, что это строки Пушкина, но в памяти вспыхнул пейзаж с почерневшим домом, где она в прошлой жизни была счастливой девочкой Васи у любящей матери Окку.
– Даль писал: «Сначала чухонец требует выпивку, потом выпивка требует выпивки, потом выпивка требует чухонца!» – не унимался Андерс.
– С кем мы обедаем? – раздражённо оборвала его Валя.
– С директором и с главным режиссёром нашего главного телеканала, – ответил Андерс. – Что понравилось в круизе вашей дочери?
– Я в отпаде от шведов, дерущихся за жрачку и хватающих шведских проституток! – откликнулась Вика.
– Это были финны, – поправил Андерс.
– А ничё, что они говорили по-шведски и представлялись шведами? – усмехнулась Вика и полезла за фотоаппаратом. – Шведский педофил лет под сто клеил меня прямо при матери! Показать фотку? Я продам её русским газетам!
– Кажется, они идут, – кивнул Андерс в сторону входа, чтобы закрыть тему.
Появились два породистых мужчины лет пятидесяти, подали визитки, церемонно представились. Оба показались Вале похожими на Свена. К столику тут же подошёл мужчина в ослепительно-белом пиджаке и пожал Вале руку.
– Это хозяин ресторана, – пояснил Андерс. – Ему приятно видеть у себя русскую телезвезду.
Вслед за хозяином ресторана нарисовалась девушка в замурзанной белой жилетке и буквально приклеилась к их столу.
– Я сделаю заказ, – сказал Андерс Вале, поговорив с директором и главным режиссёром.
Он что-то продиктовал девушке в замурзанной жилетке и стал переводить Вале вопросы важных телевизионщиков. Но они спрашивали какую-то ерунду. Как понравился Стокгольм? Что видели в Хельсинки? Как поживает Ельцин?
Валя поняла, что это протокольная преамбула. Вскоре девушка в замызганной жилетке принесла грибной суп. И то, как его несла, подсказывало, каким образом замызгалась её жилетка. Суп показался пересоленным, но все его честно хлебали.
После супа каждому был подан красивый глиняный горшок, из которого свешивалась верхняя половина варёного рака, а нижняя утопала в горячей томатной жиже.
– У меня аллергия на раков, – испугалась Валя.
Конечно, она ловила в деревенской реке с девчонками раков, но не знала, какими приспособлениями едят их здесь.
– Шведы любят раков. Подарите рака директору канала, – предложил Андерс, сунул свою лапищу в Валин горшок, вытащил рака за ус и шлёпнул в горшок директора канала.
Из горшка хлюпнули томатные брызги, и директор улыбнулся тонкими губами. Видимо, для Швеции это было нормально.
Вика с удовольствием грызла рака, а Валя копала в горшке вилкой. Содержимое напоминало подогретый томатный сок, в котором слонялись мидии и кусочки варёной рыбы.
