– Сложный вопрос, Семён. Наперёд скажу, что нет у меня однозначного ответа на этот вопрос, хотя в разные периоды жизни я упорно думал об этом. Могу поделиться с тобой некоторыми личными соображениями по этому вопросу.
Я широко раскрыл свои светло-голубые глаза, обозначая, что готов слушать. Ещё тогда я сильно отличался от других умением слушать. Не знаю, какие специфические личные качества определили судьбу Давида Львовича, но в моей судьбе умение и желание слушать были всегда решающими факторами.
Давид Львович закатил зрачки под лоб, как будто читал что-то на внутренней стороне черепной коробки. Потом взглянул на меня и, как отчаянный «морж» перед прыжком в ледяную воду, решился и прыгнул с разбегу.
– Родился я до революции, это очень значимый и специфический фактор, определивший мою судьбу, – начал Давид Львович торжественно. – Наша семья жила в деревне в нынешней Кировоградской области. Отец занимался сельским хозяйством. Мы не были пролетариатом, и это второй значимый и специфический фактор, определивший мою судьбу. Я был невысокого роста, физически, прямо скажем, не очень силен, и мои сверстники частенько меня обижали. Однажды я решил положить этому конец – вот тебе и третий отличительный фактор.
Как спортсмен контролирует свое дыхание между марш-бросками, Давид Львович перевёл дыхание и продолжил.
– Из деревни меня послали учиться в Одессу, а потом в Николаев. Мои друзья, учителя и вся окружающая среда тоже определили мою судьбу.
Следующая передышка далась ему очень тяжело, но он видел финишную прямую и продолжил:
– Семён, ты же взрослый парень и должен знать, что женщины играют важную роль в жизни мужчины. Но сейчас, поверь мне на слово, Семён, в твоём возрасте ты не в состоянии понять, насколько эта роль критична. Каждый этап моей жизни и переходы с этапа на этап были определены женщинами. А у тебя есть приличная подруга?
– Отец запретил встречаться с приличными девушками. Он знает, что жениться я не собираюсь, и поэтому он решил, что нечего морочить голову приличной девушке из хорошей семьи. Он считает, что это небольшая проблема, так как в мире полно неприличных женщин, – я решил слегка пошутить за счёт моего отца. – Недавно я завёл себе новую подругу. Но предупредил её, что мы можем быть друзьями в течение следующих двух лет только по переписке. Этот год я должен готовиться к экзаменам, а на следующий год будет первый курс – дело критичное.
– Знаешь, Семён, своими вопросами и размышлениями ты мне напоминаешь Троцкого в юности. Он тоже был горячий парень, – сказал Давид Львович, слегка прищурив глаза и скрыто улыбаясь.
– А кто такой Троцкий? Никогда не слышал про такого. Он из Черновиц, что ли? – я был искренне удивлён, что подобные мне люди существуют.
– Понятно… Ладно, оставим эту тему. Троцкий не из Черновиц, – и Давид Львович сошёл на две ступеньки по лестнице, ведущей от радости к грусти.
Кто-то постучал в дверь кабинета. Я посмотрел на стенные часы. Давид Львович передвинул тетрадь на середину стола. Наступила атмосфера законченного обеденного перерыва.
– Как скоро закончишь белить подвал? – спросил Давид Львович.
– Думаю, что через неделю, – ответил я и добавил: – Ну, я пошёл.
– Ну, давай, – поставил точку Давид Львович.
