Лёва огрызался:
– Сами рты пооткрывали, как пингвины. Шевелиться надо! Здесь лесоповал, а не салон красоты. Факт!
– Успокойтесь. С ней всё в порядке. Аннушка, скажи! – Вероника взяла Анну за руку.
– Ногу подвернула, кажется. Ой-ой, больно вставать.
– Ничего, отпустит. Присядь в сторонке. Помогите ей, Мария, Люся!
Работа продолжалась.
– Ветки руби! – командовал Цицерон.
– Лёва, куда топор бросил! Руби ветки!
– Что ты тут командуешь?
– Взяли, потащили! Да не приседай!.. Не торопись… Дьявол небесный!.. Кто мне мешает? Ставим!.. Где пила, братцы? Ветки, ветки несите… Укладывайте между брёвнами… Сушняка соберите… Где-где!.. Спокойнее, мужики. Окапывайте кострище. Глубже! Тартищев, дорогой, сам же придумал взять крепость в осаду и сжечь! Суворов наш!.. Отдыхаем! Шабаш!
Уставшие люди смотрели на сложенные у невидимой стены высоким шатром брёвна и ветки.
– Лёва, поджигай!.. Где бензин? – Тартищев вопросительно посмотрел на Лёву. – Забыл? Я так и знал!
– Что ты всё придираешься? Ну забыл.
– Беги!
– Нашёл мальчика!
– Я принесу, – вызвался Генри.
– Я с тобой схожу, – смущённо произнесла Мария…
Костер нехотя разгорался. Пламя широкими языками поднималось в тёмно-фиолетовое небо, стараясь дотянуться до звёзд.
– Хороший огонь! Скоро сюда сбежится вся деревня!
Наступило оживление. Радостно приступили к ночной трапезе, насмотревшись на магическую пляску красно-оранжевых существ, выпрыгивающих из черноты. Клювин пел подзабытые пионерские песни, вначале ему пытались подпевать. Тартищев и Лёва всматривались в тёмные силуэты далёких домов, но никакого движения в сторону сигнального огня не наблюдалось. Через час энтузиазм пропал. Один Клювин был ещё весел.
– Эх, хороша Русь! Генри, подтверди классикой, – скульптор доедал остатки жареной рыбы и допивал бутылку «Симбирской» водки.
– Фет. «Как ясность безоблачной ночи, как юно-нетленные звёзды…» – начал юноша.
– Ясно одно, – перебил Тартищев, – этот тайм мы проиграли. Нас никто не собирается искать.
Костер изрыгал пламя как Везувий. Его должны были увидеть в селе.
– Почему никто не пришёл? – пожимала плечами Вероника.
– Что грустить! – воскликнул Клювин. – Мы на отдыхе. Я вам расскажу одну забавную историю. По молодости я любил походы…
К полночи наступило всеобщее утомление. Вероника, Виктор, Люся и Цицерон ушли, помогая прихрамывающей Анне. Следом поплёлся Тартищев.
– Дьявол небесный! Где люди? Почему никто не пришёл на помощь? – возмущался Лёва.
Клювин был в приподнятом настроении:
– Весёленькая ночка! Какие звёзды… Жаль, выпивка закончилась. Пойдёмте искать спасение в сновидениях.
Лёва, ухмыляясь, и Клювин, бодро напевая, пошагали в чёрный туман спящего леса, растворяясь в нём без остатка и утягивая за собой свои собственные голоса. У догорающего костра остались двое. Тишина ночи опустилась на землю. Темнота вплотную приблизилась к костру.
– Хочешь, я прочитаю стихотворение Фета целиком, – Генри обнял девушку. – Ты дрожишь! Замерзла? Подсядем к огню поближе.
– Я люблю стихи. Почитай!
– Как ясность безоблачной ночи,
Как юно-нетленные звёзды,
Твои загораются очи
Всесильным, таинственным счастьем…
– Тебе какие девушки нравятся? – Мария глядела на дрожание пламени, будто спрашивала таинственного кочегара, следящего за огнём.
– Весёлые и добрые, как ты, – ответил Генри, открыто взглянув на девушку.
Мария помолчала; чуть улыбаясь, ласково посмотрела в глаза Генри, увидела в них отблески ночного костра и прошептала:
