– Мой братец попытается снова затянуть дело, вот увидите, – сказала моя клиентка своим обычным самоуверенным тоном. – Он надеется взять меня измором, но ничего у него не выйдет. Хотя этот его адвокат просто из кожи вон лезет. Это ужасный человек, хитрый и коварный тип. – Она возмущенно возвысила голос, как это всегда случалось после пары произнесенных фраз.
– Мастер Коулсвин вел себя в этом деле вполне достойно, – решительно возразил я. – Да, он пытался отложить слушания, но это обычная тактика адвокатов ответчика. Он должен следовать инструкциям своего клиента, так же как и я – вашим.
Николас, сидевший рядом со мною, записывал каждое наше слово, и перо в его длинных тонких пальцах быстро скользило по бумаге. По крайней мере, этот юноша получил хорошее образование и писал типичным секретарским почерком, четким и разборчивым.
Миссис Слэннинг возмутилась:
– Этот Коулсвин – еретик, как и мой брат! Они оба ходят в протестантскую церковь Святого Иуды, где сняты образа, а священник отправляет службу за пустым столом. – Это был еще один камень преткновения между сестрой и братом: Изабель оставалась твердой традиционалисткой, в то время как Эдвард оказался реформатором. – Этого священника следует сжечь на костре, – продолжила она, – как мятежницу Аскью и ее сторонников.
– Вы были на казни сегодня утром, миссис Слэннинг? – спокойным тоном спросил я. Сам я ее там нынче не видел.
Женщина наморщила нос:
– Я не хожу на такие ужасные зрелища. Но те четверо заслужили это.
Я заметил, как Николас сжал губы. Он никогда не говорил о религии, – по крайней мере, в этом отношении парень держался осмотрительно.
– Миссис Слэннинг, – сказал я, меняя тему разговора, – вынужден вас предупредить, что, когда мы пойдем в суд, результат будет совершенно непредсказуем. Это весьма необычное дело.
Изабель задрала подбородок:
– Справедливость восторжествует. И мне известно ваше мастерство, мастер Шардлейк. Потому я и наняла сержанта юстиции, дабы он представлял в суде мои интересы. Я всегда любила эту картину. – В ее голосе проскользнуло какое-то чувство. – Это единственная память о моем дорогом отце.
– С моей стороны было бы нечестно, если бы я оценил наши шансы выше, чем пятьдесят на пятьдесят, – откровенно заявил я. – Обычно допрашивают свидетелей, но в данном случае многое будет зависеть от показаний экспертов. – По крайней мере, было достигнуто соглашение, что каждая сторона выберет из списка членов гильдии архитекторов специалиста, который и сообщит суду свое мнение относительно того, можно ли переместить роспись, а если можно, то как именно это следует осуществить. – Вы посмотрели список, который я вам дал?
Клиентка досадливо отмахнулась:
– Я никого из них не знаю. Вы должны порекомендовать мне надежного человека, который скажет, что картину можно легко перенести. Наверняка кто-то сделает это за хорошее вознаграждение. Сколько бы это ни стоило, я заплачу.
– Стало быть, вам нужен так называемый наемный меч, – уныло проговорил я.
Так на юридическом жаргоне именовались беспринципные эксперты, которые за приличные деньги поклянутся, что черное – это белое и наоборот. Разумеется, таких всегда хватало.
– Вот именно.
– Проблема в том, миссис Слэннинг, что в судах хорошо знают подобных, с позволения сказать, экспертов, и их слова не вызовут особого доверия. Нам лучше выбрать специалиста, который славится своей честностью.
