Девки мигом навалились на него и по очереди каждая старалась ввинтить ему веселушку, а он так же шустро каждой отвечал, то шлёпая их по жопе, то щипая за сиську, то припечатывая удом почему ни попадя. От хохота шалаш шатался, девки закатывались до слёз с коликами в животе. Вот за это он и был девкам интересен. Каждую уколол, в чём не попадя вымазал, но при том никого не обидел.
Зорька, захмелев и забыв о своём статусе вертела всем что удавалось выставить на показ. Голосила матершинщину налево и направо как заправская матёрая. А что с неё взять, оторва она и есть оторва. Как не маскируй свою сущность один хрен вылезет наружу. Она уж Неупадюхе дала да выдала. Он, конечно, огрызался, но побаивался с ней палку перегнуть. Зорька кутырка видная, красивая, к ней все пацаны неровно дышали, и он не был исключением, но все же пару раз в сальных куплетах её выпукло заманчивый зад пострадал от хлопка, притом шлёпнулось на удивление звонко.
Правда она в долгу не осталась и в ответке за волосья пацана так дерганула, что искры из глаз высекла, да и растительность его головную, кажись изрядно проредила.
Так в бесчинстве всеобщего веселья Зорька даже не заметила, как в их девичьем кругу появился уже пьяный и бесштанный атаман со всей своей голожопой командой. Разгул пошёл на новый круг.
Перегревшись, всей толпой с визгом и воплями ныряли в ледяную реку и тут же с ором обратно. Девченята с пацанчиками, что были по моложе уже давно забились в шкуры вдоль стенок и преспокойненько посапывали, ну а те, что на подросте Кумоху гоняли до самого рассвета, хотя её уже давно не было.
Только к утру выбившись из сил повалились каждый на своё место и одевшись, распаренные раскинулись на шкурах. Как-то разом затихли и почти сразу по засыпали. Продрыхли весь день до вечера. А потом девки разогрели что давеча не доели, медовуху приняли на старый запой и веселье началось по новой.
На вторую ночь ни Кумоху ни пацанов уже не гоняли. Похабных песенок не орали. Началась другая забава. Стали в игры играть, да в такие заводные что краснели не только от каменного жара, правда и голышом уже поголовно не скакали.
Творили такое, что ни сказать, ни описать. И тут задумаешься, а зачем всё это распутство было нужно? Что это, беспредел от бесконтрольности со стороны старших? Но ведь это было из года в год, из поколения в поколение. И веселушки эти непотребные передавались из уст в уста, и играм этим непристойным учились по наследству. Не могло подобное быть просто так, и не было.
Век людской был тогда короткий, взрослели очень рано. Умом и опытом обзаводиться приходилось быстрее, чем развитым телом. Меньше, чем через год все эти четырнадцатилетние кутырки навыдане, оставленные артельным атаманом в собственном роду на развод, под мужиков лягут. Эти девки ещё только-только созрели телом для материнства, но внутренней своей сутью заматерели и обабились. А иначе было нельзя.
Все девичьи праздники холодного периода года хоть и выглядели, как бесшабашные игрища, но на самом деле имели под собой суровую школу жизни. Все они в той или иной степени учили выживать девонек в обществе, не очень к ним ласковом, а порой и просто без меры жестоком.
Пацанов приучали к жизни во всеобщей агрессии не только их общества, но и всего окружающего мира. Так проходило половое воспитание. Учили не правилам пользования половыми органами, хотя и это было, а в первую очередь правилам отношения между полами, между мужиком и бабой.
