Саша входил в темноту, автоматическим движением, точно попадая в выключатель, включал свет, проходил мимо стеклянных витрин с красивыми импортными запчастями с одной стороны и промасленных верстаков для приема агрегатов в ремонт с другой. Повозившись с внутренней дверью, он попадал во двор.
В зимнее время, двор был покрыт утоптанным снегом и окаймлен грязными сугробами. Саша здоровался с грузчиком Гариком, который так же рано появлялся на службе, подтверждая, тем самым, незыблемость утверждения, что сон алкоголика крепок, но краток.
Гарик был невысоким, тощим, но каким-то кряжистым, что ли? Несмотря на тщедушный вид, он легко, будто стальными клешнями, поднимал тяжеленные чугунные блоки. Было не понятно, как это у него получается. Гарик, с каким-нибудь шестицилиндровым, например, мерседесовским блоком в руках, выглядел абсолютно противоестественно, ибо блок мог быть чуть ли не размером с Гарика! Видимо тут сказывалась проведенная на лесоповале молодость. Отмотал он в свое время достаточно. Было у него несколько ходок и все за мелкое воровство. Потом это Гарику однажды надоело. Теперь, на левой руке у него красовался синий татуированный паук на паутине. Гарик доверительно объяснил как-то Саше, что это значит «Завязал воровать» и для ясности добавил: «Если опять туда приду с этим (он показал на татуировку), пиздец мне». Сколько было правды в этом откровении, да и была ли она там вообще, Саша не знал.
Он пересекал двор, поднимался по бетонным ступеням на крыльцо и входил в здание, некогда бывшее советским НИИ, а ныне розданное в аренду всяким фирмам и конторам. В коридорах гуляли сквозняки, тускло светили редкие, покрытые пылью неоновые лампы, пахло кошками. Как и лампы, покрытый пылью, раритетный, еще советский плакат на стене, посвященный некогда важной теме гражданской обороны, популярно, в весьма доходчивых картинках объяснял каждому, как следует этому каждому вести себя в случае ядерной атаки.
Саша входил в тепло кабинета, раздевался, включал компьютер. Пока компьютер грузился, он готовил себе кофе. Мешая в пенопластовом стаканчике «как бы кофе», он смотрел в окно на грязный снег, серое небо, вечную автомобильную пробку…
Пароходный гудок возвещал, о том, что загрузилась «Аська». Это был хороший звук. Он бередил душу, будил воспоминания о морях и солнце. Перед мысленным взором начинали качаться высокие пальмы, с шумом разбивались о коралловый брег пенные волны. Вздохнув, он закуривал, садился за компьютер и начинал открывать рабочие программы.
Да, так вот. Жил себе Саша на земле. Плох ли был он, хорош ли? Сложно сказать. Зла и подлостей особых старался не делать, так… обыкновенный, в целом, человек. Немножко был он застенчив, даже, пожалуй, трусоват. Знал за собой эту слабость, знал, но поделать с ней не мог ничего. Старался прятать это от окружающих, прикрывать нарочитой даже бравадой. Мешало это ему, портило иногда жизнь, потому, как имел мой герой определенные достаточно понятия о том, «Что такое Хорошо и что такое Плохо» и когда по слабости вступал с этими понятиями в противоречие, мучился потом и переживал.
В юности, ныне далекой, уже подернутой розовой дымкой времени, был Саша мальчиком около богемным. Писал стихи, тусовался с подпольными тогда еще рок-музыкантами, авангардными художниками. О материальном думал мало, все больше о духовном.
Со временем, обзаведясь семьей и вместе с ней всякими обязанностями, стал он, высоко летающий, работать – зарабатывать, как и все добрые, и вполне приземленные люди.
