Степная рапсодия - страница 5

Рита молчала.

– Колек, развяжи ей рот!

– Не трогайте ее, вот деньги, здесь всем хватит!

Франц Викентьевич достал из кармана пухлую пачку.

– Рита, я вчера их снял для тебя.

– Ты чо, фуфел, ни хрена не понял? Да тебе пятера за разврат ломится!

Моня протянул руку.

– Бабки сюда!

У Риты зазвонил телефон. Она пришла в себя.

– Да, я. Что?

Телефон выпал из рук, треснул о кафель.

– Мама…

Всю следующую неделю Франц Викентьевич Риту не видел. Он собирал вещи, загружал контейнер, выносил ненужное на помойку. Спал он еще меньше: отец Риты с дружками устроили нескончаемые поминки, заливаясь самогоном и горланя песни на весь поселок.

Франц Викентьевич положил красное платье в чемодан. Как ни странно, сейчас было тихо, и он услышал, как открылась его дверь. На пороге комнаты стояла Рита.

– Возьмите меня с собой!

Рита держала в руках небольшую сумку.

– Как ты это себе представляешь?

Франц Викентьевич закрыл чемодан, поставил его на пол.

– Все равно я здесь не останусь!

Рита бросила сумку на пол.

– Рита, ты уже большая девочка, ты…

– Да, я уже большая! Вот, смотри, смотри, Фокке-Вульф!

Рита сняла кофту, швырнула ее на пол.

Франц Викентьевич вздохнул, поднял кофту, прикрыл ей грудь.

– У тебя есть отец.

– Уже нет.

Рита раскрыла ладонь и показала пустой пакетик от крысиного яда .

Молодой волк прижал уши и лег, выражая полную покорность. Он даже не пытался смотреть, как крупный трехлеток забирает его добычу – берцовую кость, только что оторванную им от туши. Сартан, грозно рыча, уже собрался было уходить с трофеем, но вдруг остановился и ощетинился. Огромный, почти черный волк стоял у него на пути.

– Верни!

– Скиф?

Сартан осторожно положил кость на траву.

– Тебе-то что?

– Это не по закону.

Скиф не сводил с Сартана глаз.

– Не тебе решать! Ты не вожак!

Сартан хотел взять кость, но, видя, как Скиф обнажил клыки, оскалил всю пасть.

– Всем разойтись!

Между ощетинившимися волками встал Шах. Вожак хотел для острастки громко зарычать, но закашлялся и сник.

– Пора менять вожака!

Сартан резко развернулся и, переступив через кость, не оглядываясь, пошел к притихшей стае.

Рита постучала в калитку. В последние дни перемены в ее жизни происходили с поражающей быстротой. Вокзалы, вагоны, автобусы, словно ролики одного бешено катящегося скейтборда, выдернули ее из мрачных дней и, не давая даже опомниться, перенесли через тысячи километров в небольшую станицу, к дому, стоящему на самом краю степи.

– Ой, внученька! Просима!

Дед обнял Риту. Они прошли в дом.

– Наслышан о тойных делах, горемыка! Гутарь, не гутарь, родителев не вернешь! А самой тобе не гоже быть. Молода ишо. Живи здесь, гуртом сподручнее будет!

Дед поставил на стол жареную рыбу, нарезал хлеб.

– Сам ловил?

Рита взяла одну себе в тарелку.

– Утут трохи завсегда словишь, речка у нас, озерцо есть, удища дам!

– До людей далековато. По дороге одни камыши да овраги.

– У меня лисапет справный. Владей! В школу в аккурат будет.

– Спасибо, дед!

Рита поцеловала деда.

– Ты, дите, очи свои не прятай! Жисть, она, как ручей, чохом бежит, не остановишь. Перемелется лихо, добро будет. Друзяков-товарищев сабе в классах отыщи. Гамузом завсегда веселее.

В классе Рита сидела одна. Мальчишки не скрывали к ней своего интереса, но, кроме дежурных вопросов, на контакт не шли. Девочки тоже почти с ней не разговаривали: всему виной была Даша, вернее, ее острый язык. Яркая и властная, Даша была в центре всех событий в классе, и ей сразу не понравилась уверенная в себе новенькая.