Стейки средней прожарки. Книга о предпринимателях, которые выгорели не до конца - страница 11

Близился Новый год, в выходные Глеб заглянул к родителям. Мама устроила генеральную уборку перед тем, как установить елку. Это была многолетняя традиция. После католического рождества, когда елочный базар был в самом разгаре, отец шел «выбирать новогоднее дерево» – так он это называл. Мама за день до этого устраивала генеральную уборку, как будто хотела вымести из дома все неприятности, которые накопились за год. В детстве к этой уборке активно привлекались Глеб с сестрой, и на следующий вечер, когда отец приносил и устанавливал елку, они вместе с мамой ее наряжали. Теперь и он, и сестра давно уже жили отдельно от родителей и сами решали елочные вопросы. Но, как и раньше, Глеб старался попасть домой в дни, когда отец принесет и установит елку, а мама будет ее наряжать. В этот раз в день Х Глеб был занят и поэтому решил забежать накануне, когда мама активно драит квартиру. Это была та самая квартира, где они с бабушкой когда-то готовили обеды и ужины, а Глеб строил из лего, и где прошло его теплое, уютное детство.

Глеб включился в процесс уборки, как включался в детстве. Правда, пришлось поменять регламент: ту часть квартиры, которая в детстве отводились для уборки Глебу – а это была, на минуточку, ванная, – мама уже привела в порядок. Поэтому для Глеба вдруг неожиданно открылись новые горизонты. Первый раз в жизни мама доверила ему помывку старого фарфорового сервиза, который жил, казалось, всегда в их доме. Его никогда не использовали по назначению, потому что в нем не хватало многих предметов. Это был чайный сервиз времен прабабушки по маминой линии, от которого остались три фантастические фарфоровые чашки, молочник с крышечкой и четыре блюдца. В детстве Глеб интересовался этими чашками и часто спрашивал, когда они, наконец, будут пить из них чай или что-то еще. Мама отвечала, что это очень дорогая вещь и, чтобы не разбить, они будут пить из других чашек, а на эти будут просто смотреть. Глебу это казалось странным, но чашек он на глазах у мамы не трогал. И вот, когда ему уже заметно за 30, ему впервые было разрешено к ним прикоснуться. Мама не заметила торжественности момента, она как будто вообще забыла, насколько ценный это сервиз. На вопрос, в каком месте можно включиться в уборку, мама немного растерялась и даже как будто смутилась, оглянулась кругом и махнула в сторону шкафа, где за стеклом стояли книги, фотографии, статуэтки, привезенные из разных стран, и раритетный сервиз.

– Идеально было бы там уничтожить пыль, – сказала мама.

– Прекрасно, давай оружие, – сострил Глеб.

И вот он сидит возле шкафа и неспешно протирает корешки книг, статуэтки. Мама гремит чем-то на кухне. Похоже, вместе с уборкой она взялась готовить особенный ужин в честь прихода Глеба. Бабушка умерла довольно давно, Глебу было 20. С тех пор в доме готовит только мама. Глеб снова чувствует тот уют, который он ощущал в детстве, как будто он снова маленький и в доме все хорошо. Он разделяет со взрослыми их взрослые заботы и чувствует свою особенную причастность и компетентность.

Потихоньку дело дошло до сервиза. Глеб осторожно взял первую чашку, поприветствовал ее про себя как старую подругу. Конечно, он пробовал пить из этих чашек, когда мама не видела. Пробовал по очереди из всех трех, чтобы сравнить, есть ли разница во вкусовых ощущениях. Он пил воду, чай, и однажды чуть не случился провал, когда он попробовал налить в раритетную чашку фанту и оранжевый след остался на фарфоре. Мощная волна стыда затопила десятилетнего Глеба, когда он представил, что мама вернется с прогулки с сестрой и увидит оранжевую чашку. Он пробовал оттереть все салфеткой, но это не очень сработало. Оранжевый след снизил яркость, но все еще был виден каждому, кто захочет это увидеть.