– Практика…Время хорошее. Вальку тоже от института посылали на практику. Картошку сажать. Правда, в сентябре. Может, хоть там себе девчонку найдёшь.
– Де, хватит об этом, – твёрдо отрезал внук. – Давай я тебе картошки сварю, раз уж ты о ней заговорил. Завтра выезжаем, оставлю тебя на тётю Зину. Если что – зови её. Или звони мне.
– И надолго вы?
– Пока не знаю. Возможно, до конца лета. Но постараюсь вернуться раньше.
– Да, ты уж постарайся, – дед, кряхтя, поднялся со стула и направился в спальню. У двери добавил вполголоса: – Одного тоска берёт.
Услышав об этом, Стигмат опустился на стул и издал протяжный вздох. Всё-таки старик ему не чужой. А родные люди не должны страдать в одиночестве. Только не теперь, когда Стигмат отказался от идеи оставить мирские заботы и делал всё, чтобы облегчить болезнь дедушки.
После обеда он вытащил несколько вместительных сумок из пакета с пакетами, который висел на ручке в прихожей, и пробежался по близлежащим супермаркетам. Искал, где дешевле. Набрал по акции консервов из рыбы и мяса сомнительного качества, макарон, замороженных овощей, разных круп и конфет. Этого деду на первое время должно хватить. По дороге домой забежал в аптеку, купил ему лекарств, как минимум, на два месяца.
Истратив все деньги, он шёл домой со счастливой улыбкой. Мимо проходили соседи по двору, некоторые удивлялись, куда это он столько еды тащит. А парень только вежливо кивал им и отвечал: «про запас». В хорошем настроении он бывал не часто, поэтому соседи удивлялись ещё больше. Обычно нелюдимый паренёк надевал наушники, натягивал капюшон так, что лица не видно, и бежал, сгорбившись, за поворот, даже не думая с кем-то здороваться или рассказывать о жизни. Но сегодня случай особый. Ему предстоит долгое и, наверняка, мучительное путешествие, а когда он вернётся – неизвестно. И вообще, вернётся ли. Поэтому разговор с соседями лишним не будет.
Отдав деду распоряжения по поводу еды и прочего, Стигмат отправился встречать друзей. Они должны были приехать сразу после захода солнца, в час, когда на летний город опускается ночная тьма, а из закоулков выползают бродяги, пьяницы, панки и прочая городская нечисть. Ну и Стигмат, как часть неприглядного интерьера Москвы.
В сумерках кусты шуршали громче, чем обычно, и каждый такой шорох напоминал парню о том, что на него идёт охота. Где-то в сердце города рыщут четыре духа, готовые ради поимки Созидателя уничтожить всё на своём пути. Они бы, наверняка, и Москву с землёй сравняли, если бы подвернулся случай. Помня об этом, парень избегал пустынных улиц и тропинок между дворов. Он намеренно шагал по тротуарам, где друг за другом лежали на лавочках или сидели неровной кучкой мужики и женщины с бутылками спиртного. Несколько таких гуляк зазывали парня к себе, но он только глубже натягивал капюшон и врубал музыку на полную громкость. Его тошнило от запаха их дешёвых сигарет.
Вопреки здравому смыслу, чем дальше он уходил от площадки в районе, где провёл детство, и весёлых компаний, тем больше его мутило. Горло обжигала желчь, а в правый бок впивались иголки. Состояние ухудшилось, когда он подошёл к метро, а мимо пролетела с визгливыми мигалками карета скорой помощи. В глазах зарябило, поплыли чёрные круги. Стигмат успел схватиться за спинку лавочки и присесть, прежде чем темнота забрала бы его с собой. Через какое-то время в кармане зазвенел телефон.
