– Так это он тебя сюда принес, милая. Чудом заметил, что из темницы кто-то выбегает и заподозрил неладное. Ай-яй-яй, изверги! Бросили бедняжку в пыточной.
Сердце Мари дрогнуло. Ей не приснилось, все так и было. Щеки запылали, и она сама удивилась своей реакции. Впрочем, с их первой встречи ничего не изменилось. Но теперь Мари больше не могла лгать самой себе: она испытывает к профессору Чейзу чувство намного сильнее, чем уважение.
– Ты была без сознания, руки-ноги замотаны скотчем! Отвратительно, отвратительно! А ты, милая, знаешь кто на тебя напал? У нас в Вэйланде такого сроду не было.
У вас в Вэйланде сроду не училась ведьма.
– Нет, – слабым голосом отозвалась Мари, – они были в красных мантиях. Лиц не видела, было темно…
Только голос Джорджи.
– Огненные девы, – задумалась миссис Поттс и печально покачала головой. – Я не слезу с мисс Кэрролл, пока она не найдет, кто это сделал! И профессор Чейз, уверена, тоже не оставит это дело, – гневный голос медсестры уже доносился из соседней комнаты.
Послышался писк кнопочного телефона, и миссис Поттс радостно известила профессора о том, что Мари в добром здравии. Судя по голосу, медсестра очень разочаровалась, что преподаватель не собирается навестить свою студентку, и Мари охватило двойственное чувство: радость вместе с печалью.
Мари откинулась на подушки и устало прикрыла глаза. Ее больше ничего не интересовало, кто такая мисс Кэролл, почему ее спас именно профессор Чейз, и что бы с ней сделала Джорджи, если бы Огненных дев не спугнул пожар… Пожар? А что горело?
Лекарство притупило боль, мысли спутались, и Мари сама не заметила, как погрузилась в сон. А где-то вдалеке звучал мерзкий хохот Джорджи.
* * *
– Мне так стыдно, Мари, – в третий раз повторила Айви.
Она сидела на стуле, обхватив руками рыжую голову, и ждала, пока Мари оденется в зеленое платье с длинными рукавами и высоким воротом, чтобы скрыть синяки, и расчешет запутавшиеся волосы.
– Я спала, как убитая… Не понимаю, почему меня так срубило, но я ничего не слышала, честное слово! Еле встала пару часов назад, голова, как гиря, и мне сразу сообщили о тебе, – Айви подняла на Мари взгляд побитого щенка. – Я даже не проснулась, когда случился пожар, и до сих пор не знаю, что произошло.
– Верю.
Мари сцепила зубы и стала расчёской распутывать волосы, стараясь не думать, сколько человек к ним прикасались за последнюю ночь. Радовало хотя бы то, что медсестра не обратила внимания на цвет ее крови.
– Ты знаешь, кто это сделал? – понизив голос, спросила Айви.
Мари замерла и пронзительно посмотрела на подругу. От ее взгляда та побледнела.
– Ты мне друг? – прошептала Мари.
– Конечно, друг!
– Тогда ты знаешь, кто на меня напал. Кому я насолила больше всех…
Айви в ответ только недоуменно уставилась на Мари, а потом резко закрыла ладонью рот, чтобы сдержать писк.
Мари быстро заплела волосы и потащила Айви за руку прочь из медпункта. По внешнему виду и не скажешь, что ночью ее жестоко избили. Лишь ссадины на подбородке и следы от ногтей на щеке. Их пришлось замазать тональным кремом, чтобы не привлекать внимание к цвету крови. И никто не знал, что каждый шаг давался ей через силу и отзывался волной боли по телу.
– Мари, если это Джорджи, то ты обязана рассказать вице-канцлеру, – горячо прошептала Айви.
Она вышли во двор, и Мари блаженно вздохнула. На погоревшей траве остались черные зигзаги, которые складывались в буквы, но прочитать было уже невозможно. Часть была затоптана, возле более-менее отчетливых слов толпились студенты. Айви с любопытством огляделась.
