Стихи и эссе - страница 23



    африканским солнцем,
вернитесь, мои друзья, и объясните вновь и вновь – это чистое золото
    и зияющая безвестность, как сочувствие у тех, кто говорит о чём
    угодно другом
я думаю о твоей жизни, пусть это пребудет внутри, пусть это пребудет
    сердцевиной моих стихов
VII
Спиной к своим стихам, к себе самой, к своему слову, я ухожу от себя
    самой, от своих стихов, от своего слова и погружаюсь всё глубже
    в своё слово, в свои стихи, в саму себя
сквозь вещи мы смогли разглядеть только вещи[9], вечер и утро в марте,
    в марте тех дней, сборы за сборами, день за днём, звучит как
    последовательность, но всё же это лишь слово, март
вечер и утро, больше уже не момент времени, но световая масса, которая то вывернется наизнанку,
    то свернётся обратно, постоянный
    крик, когда спинной мозг делится на спинной мозг с собственным
    спинным мозгом и все эти люди выстраиваются бок о бок, хвощи,
    раскачивающиеся в утреннем тумане, холодок под вечер, когда мы
    ждём пылающего огня, в котором забьётся сердце
кто ещё может думать о красоте, все чужаки толпятся бок о бок в любимом,
    протянешь ли ему тело, окажется, что протягиваешь слово, которого
    они не понимают – и кто ещё смеет говорить о красоте понимания —
    протянешь ли ему хлеб, за него ответит копошащийся сброд то ли из
    недр земли, то ли из выси: спасибо за пищу, пойдёт и усядется на стуле,
    чтобы читать газету, не понимая
но кто смеет ещё говорить о необходимости понимания
    я шла как-то по улице, что влилась в другую улицу, а та в улицу за улицей шла я, держась за чью-то руку
о страна людей, о земной шар, вихрь засасывающий и выплёвывающий
    как вертящаяся дверь, кто-то ждёт начеку, кто-то, кто больше, больше,
    чем зло
эта дверь что непрестанно раскачивается между злом и добром, эта дверь
    которую мы дёргаем и дёргаем и думаем, что нам что-то открылось,
    которая всегда открывается и закрывается лишь сама по себе
эта мельница что мелет и мелет, эти стихи которые она открывает
    и закрывает как утро и вечер одновременно и что я сама хотела
    поставить как красивенькое завершение от одного понимания
    к другому, я забыла
времена́, места́ забыла, больше не мои, не моего любимого, не чужаков,
    не слов, не последовательностей, больше не красоты зла времена́
    и места́, а просто так времена́ и места́, струящиеся вперёд и назад
    сквозь времена́ и места́, и люди носящиеся туда-сюда среди людей над
    и под бесконечным туда-сюда
на миг забыв всё зло мира
не верь в ложь, не верь в забвение, не верь в то, что или здесь, или там,
    верь в человека, может быть случайного из чужаков, будто он, оставив
    свою чужесть, говорит: я не лгу, мне не лжётся
верь что это возможно
что все мы потеряли во встрече мой любимый – — ни смерть ни
    жизнь
спиной к смерти и к жизни я ухожу от смерти и жизни и погружаюсь всё
    глубже в смерть и жизнь, проигрываю эту надрывную тему, думаю,
    мы слишком часто её упоминали, на этом нашем неведомом языке
    мы называли её любовью, мне бы называть её так снова и снова, но
    слово не оказывает такого сопротивления как вещи
такого сопротивления как сердца, распахни их, пусть кровоточат сквозь
    слой за слоем сознания, эти бесформенные бастионы «я», где бродит
    страх, как безличный баран с современным воздушным мехом из
    стекловаты как единственная безнадёжная защита от чего?