– Определенно в твоих словах смысл есть, – командующий сам был летчиком, что называется, от Бога, и хорошо разбирался во всех сложностях пилотирования и разнице между подготовленным летчиком и неподготовленным. А главное, сколько требуется времени, чтобы сделать их равными по мастерству и что с ними сделают вышестоящие руководители, если одна из девиц гробанется на показательных выступлениях в Таиланде.
– Да и система безопасности на палубниках куда лучше, чем на «двадцать седьмых». – Это была та самая последняя капля, которая перевесила чашу генеральского сомнения.
– Ладно, Кирилл Евгеньевич, – наконец капитулировал командующий. – Бери «спарку», учи девчат, так чтобы никто не смог отличить, где у тебя летят мужики, а где ба... прости Господи, слабый пол.
– Все будет в лучшем виде, – впервые за время аудиенции Шостак заулыбался. – Разрешите идти выполнять!
– Погодь, ты что, сокол ясный, думал, я тебя вот так сразу и отпущу, – усмехнулся генерал-полковник. – И не надейся, ты теперь на особом счету. – Командующий снял трубку внутренней связи и коротко распорядился: – Пригласите.
Через минуту из боковой двери в кабинет просочилось нечто. Выше среднего роста, худое, затянутое застиранными бледно-голубыми джинсами, в короткой куртке, из расстегнутого ворота которой выглядывала шелковая ядовито-зеленая рубашка с пышным жабо. На тощеньких ногах были высокие лакированные сапоги с тупым квадратным носком и высоким, конической формы каблуком. Ко всему этот колоритный наряд был расшит разноцветными камнями. Одежда была в обтяжку, что особо подчеркивало худобу гостя. Голову этого нечто венчала пышная шапка мелированных волос, делая обладателя похожим на льва, больного последней стадией дистрофии.
– Знакомьтесь, Кирилл Евгеньевич, – представил гостя командующий. – Российская гордость, стилист Владлен Зайкин.
– Что?! – лицо Шостака покрылось неровными пятнами. – Мне и ЭТО учить летать?! – Судя по внешнему виду, полковника выбила из равновесия намакияженная физиономия. Густо подведенные глаза, накрашенные лохматые ресницы и фантастически пухлые яркие губы. Это было уж слишком...
– Какое летать! – прикрикнул на подчиненного генерал. – Я же тебе русским языком сказал: Владлен стилист, и он не летать должен, а... В общем, он сделал большое одолжение нашему ведомству, согласившись заняться нашими амазонками.
– Я, между прочим, тоже в армии служил и понимаю, что такое приказ и дисциплина, – гордо подбоченившись, растягивая слова, Зайкин сложил накачанные силиконом губы аккуратным бубликом.
– Интересно, когда? – растерянно посмотрел на генерала летчик.
– В восемьдесят третьем году, андроповский призыв, – с гордостью пояснил стилист.
– В авиации? – следующий вопрос больше напоминал стон тяжелобольного.
– Нет, в радиотехнических.
– Все равно близко. – Шостак вновь посмотрел на командующего. – И все же до меня не доходит, зачем им стилист?
– Мы за рубежом представляем Россию, – генерал стал терпеливо объяснять замысел высшего руководства. – Военный летчик, мужчина, он и есть мужик, не напивается и ведет себя сдержанно, чего вполне достаточно. А для... женщины этого недостаточно. – Командующий вопросительно посмотрел на стилиста, будто передавая тому невидимую эстафету.
Владлен понял взгляд генерала и встрял в разговор:
– Женщины должны демонстрировать манеры и умение держаться в великосветском обществе. Очаровывая всех лишь своим появлением. – Стилист, прикрыв рот узкой ладонью с наманикюренными пальцами, крякнул и капризно заявил: – Я, между прочим, из-за этого проекта отложил запись своего нового альбома.
