Руки дрожали от холода, боли и волнения. Они буквально ходили ходуном. Непослушные пальцы уронили первую спичку, вторую сломали. Павел разозлился и злость снова помогла ему собраться и взять себя в руки. Он чиркнул спичкой и засмеялся, когда головка зашипела, выбрасывая едкий дым, и занялась голубовато-жёлтым огоньком. Он смотрел на неё как зачарованный, не в силах отвести глаз. Она почти догорела до пальцев, когда он спохватился и быстро сунул её в топку. Естественно, ничего зажечь она не успела.
Ругая себя последними словами, Павел снова зажёг спичку и сразу поднёс её к краю газеты. Сначала язычок пламени слегка лизнул газету и даже как будто собрался потухнуть, но потом бумага занялась. Она разгоралась очень неохотно, словно собиралась в любой момент погаснуть, хороня надежды на тепло. Миллиметр за миллиметром огонь расползался по газетному листу, постепенно набирая силу и разгораясь всё увереннее. Вот уже первые робкие языки лизнули мелкие щепочки и комочки сухого мха. Павел засмеялся. Он не отрывал взгляда от робко разгорающегося огня и смеялся что есть силы. Он смеялся так, что заболел живот и начался резкий кашель, выворачивающий внутренности. Стоя на четвереньках, Павел кашлял, ронял слёзы и слюни на металлический лист, и его переполняло счастье от осознания того, что он выжил несмотря ни на что.
Огонь лениво поедал щепочки и уже начинал облизывать крупные поленья, лежащие на самом верху заклада топки. Павел наконец-то перестал кашлять, вытер кулаком рот и сел на пол. Он протянул руки к огню и застонал от удовольствия, ощутив долгожданное тепло. Да, теперь всё будет хорошо. Сейчас он прогреет комнату, согреется сам, найдёт пункт связи у изголовья кровати, вызовет помощь и тогда поест.
Его беспокоили ноги ниже щиколоток, которые он не чувствовал совсем, но Павел упорно отгонял недобрые предчувствия и убеждал себя, что скоро всё вернётся в норму. Надо всего лишь прогреть комнату.
Чтобы иметь хоть какой-то мало-мальский источник света, он не стал пока закрывать дверцу. Его пронзила острая неприятная мысль, что в доме могло больше не оказаться дров, но тут же отлегло – целая куча колотых чурок высилась на безопасном расстоянии от печки, этого хватит на несколько дней, даже если пихать в топку не переставая.
Жутко хотелось спать. Его всё сильнее клонило в сон, но он понимал, что это западня – засни он сейчас и больше не проснётся. Как бы ни хотелось спать – он должен сначала как следует протопить бревенчатый дом и только потом прилечь, чтобы хоть немного набраться сил.
Но прежде другое.
Он встал и побрёл на ощупь к кровати, которая располагалась возле маленького двуслойного окошка. Сбоку от неё на невысоком столике стояла аппаратура экстренной связи.
Павел пошарил по корпусу радиоустановки и нащупал кнопку включения. Его окатила волна счастья, когда аппарат заработал и мягкий голубоватый свет озарил изнутри панель управления. Повозившись с кнопками, он надел наушники на голову и включил передачу.
– Алло! – послал он в ночь и неизвестность. – Это станция «Чёрный прыжок». Нужна помощь! Станция «Чёрный прыжок» на горе Кублык! Приём! Нужна помощь! У нас авария! Нужна помощь! Это «Чёрный прыжок»… Есть кто? На помощь. Это «Прыжок».
Он безуспешно передавал снова и снова, меняя волну и бормоча слова о помощи. Потом спохватился, кинулся к печи, засунул в неё пару поленьев, посмотрел на термометр (минус двадцать восемь) и снова вернулся к аппарату. Прошло, наверно, не меньше получаса, как вдруг кто-то ответил, с шумом ворвавшись в эфир:
