Павел и Борис стояли у самой воды и смотрели на тёмный бурлящий поток, несущийся мимо них. По спине бежали мурашки. Дул холодный порывистый ветер, неслись снежинки, похрустывал усиливающийся мороз, а Павел никак не находил сил, чтобы заставить себя раздеться и войти в воду.
– Надо переходить, – наконец сказал он с обречённостью в голосе.
– И какая тут глубина? – спросил испуганный Борис.
– Осенью было ниже, чем по колено, – Павел и сам понимал, как глупо это звучит, учитывая, что зимой воды в реке заметно прибавилось. – Придётся идти вброд, другого выхода нет. Снимем ботинки и штаны, понесём в руках.
– Но мы же заболеем! – кажется, у Бориса началась настоящая паника.
– Безусловно, заболеем. У нас есть выбор. Или заболеем и потом вылечимся, или вообще сдохнем, – мрачно ответил Павел, наклоняясь и начиная расстёгивать молнию на ботинке. – Выбирай.
Он снял оба ботинка и толстые шерстяные носки, когда Борис вышел из ступора и тоже принялся раздеваться.
– Быстро перейдём, оденемся и даже замёрзнуть не успеем, – Павел вроде обращался к коллеге, но на самом деле уговаривал самого себя.
Ему сразу же стало холодно, стоило только снять носки и ступить босыми ногами на снег. Когда же он стянул толстые штаны, то неудержимо затрясся от цепкого холода, который сразу пропитал его насквозь.
– Каждая секунда промедления – это потеря лишнего тепла, – еле слышно молвил он, взял в руки штаны и обувь и сделал шаг.
Молния пронзила его, когда нога погрузилась в безумно ледяную воду. Павел еле сдержался, чтобы не закричать на всё ущелье. До боли сжав зубы, он опустил в воду вторую ногу и зашагал. Сильный поток ощутимо давил справа, приходилось ставить ноги внимательно и аккуратно, чтобы не упасть и не намочить все вещи. Тогда точно хана.
Проблема заключалась в том, что буквально после пятого-шестого шага он вообще перестал чувствовать ноги, которые были погружены в воду до середины бедра. Ощущения были такими, как будто он с усилием переставлял бесчувственные каменные тумбы или колоды. Сделав шаг, Павел каждый раз терялся в догадках и сомнениях, встала ли ступня на камни ровно или, может быть, предательски подвернулась, и в следующее мгновение он полетит в воду, чтобы уже не подняться.
В полной темноте и в продолжающемся снегопаде ориентироваться можно было только по направлению течения. Но и тут присутствовала опасность – возьми он слишком далеко вправо – и провалится в глубокую яму, возьми слишком влево – и попадёт на сужающуюся стремнину с сильным бурным потоком, где тоже не будет шансов устоять на ногах. Сердце замирало от холода и страха, Павел считал шаги и вглядывался в мельтешащую темноту, в которой скрывался противоположный берег.
На середине реки он оглянулся и прислушался. Борис брёл следом, что-то бормоча под нос и вскрикивая то ли от страха, то ли от холода. Потом он остановился.
– Где ты? – в панике воскликнул коллега.
– Я здесь, – Павел неохотно подал голос. – Иди за мной. Я здесь.
Если бы у них был хоть какой-то источник света, они могли бы перейти реку гораздо быстрее. Павел подозревал, что на самом деле движется зигзагами, то приближаясь к опасной яме, то почти выходя к бурному потоку.
Он не знал, сколько времени ушло на переправу. Может быть, это заняло всего лишь минуту, а, может быть, все десять. Время замедлилось и сделалось тягучей патокой, а весь окружающий мир превратился только в ледяную воду и снег, который беззвучно заполнял морозный воздух. И вдруг под ногой хрустнул лёд, ещё раз, а потом зашуршал снег – он вышел на берег. Павел неудержимо засмеялся, испытывая огромное облегчение.
