Стирая запреты - страница 30

Не хочешь быть под контролем? А придется! Пока на территории базы голодная свора мужиков, плохо контролирующая свои инстинкты, ты не сделаешь шага без моего надзора!

- Если хочешь, снимай, - мысленно наступая себе на глотку, соглашаюсь я. Заставить его носить круглосуточно я не имею права, хотя очень хочется. Мой внутренний сталкер требует знать об этой девочки все.

- Хорошо, - согласившись, тянется за часами. Касается кончиками пальцев моей руки, вздрагивает и отнимает руку.

Не успел считать ее реакцию. Меня коротнуло от ее прикосновения. Это что за х@ня такая? Сердце вприпрыжку, пульс частит.

- Ну, я все поняла, пойду тогда, - не глядя мне в глаза, поднимается со стула.

Напугал что ли?

Чем?

Забыв о часах, делает два шага в сторону двери. Нескольких секунд хватает, чтобы взять все эмоции под контроль. Меня там почти две сотни бойцов ждут, а я тут слюни на девочку пускаю, вместо того, чтобы из них выжать все соки. Они не то, что приставать к ней не смогут, а будут лениться ходить до сортира.

- Есения, стой, - подорвавшись с кресла, догоняю ее у самой двери. – Ты часы забыла, - отстегиваю ремешок. Вместо того чтобы передать ей, сам начинаю надевать. Переворачиваю запястье, застегиваю замок. Убеждаю себя, что кожа у нее нежная, но абсолютно обычная, а подушечки пальцев покалывает от удовольствия. Все, часы застегнуты, нужно отпустить, а я продолжаю водить пальцами по ее руке. Не только у меня пульс херачит. У нее сейчас сердце тормознет, если не успокоится. Отпускаю руку, поднимаю взгляд, а в глазах ураган эмоций, которые легко считываются. Через приоткрытые губы пытается втянуть воздух. Обводит кончиком языка губы…

Ну что же ты делаешь, Еся?!

Тормоза мне напрочь сносишь…

21. Глава 21

Есения

Попав под пьянящее действие энергетики Арданова, я приказываю себя следить за ходом разговора. Не мудрено все пропустить, если глядя на рот, думать не о том, что он говорит, а о том, как он целуется. Наверняка он даже в сексе жесткий и властный. Аслан покоритель, воин, завоеватель. Такой не будет вымаливать разрешения на поцелуй, он придет и возьмет.

Вздрагиваю, подробно представляю подобный ход событий с собой в главной роли. Вместо страха и возмущения, кожа начинает гореть. Острые нити желания проходятся по всему телу.

Сложно не обращать внимания на незнакомые ранее реакции организма, но я стараюсь отмахнуться и сосредоточиться на объяснениях Аслана, важно понять, что мне делать с этими часами.

Ловлю на себе острый сканирующий взгляд Аслана, он словно разбирает меня на атомы, заглядывает в укромные уголки мозга, куда доступ строго запрещен. Опасаясь проницательности Арданова, заставляю себя вспомнить первую практику в больницу. Я спустилась в приемное отделение, чтобы проводить поступившего пациента на рентгенографию, а в этот время привезли пострадавшего, которому самурайским мячом вспороли живот.

Воспоминания действуют, как ушат ледяной воды. Встрепенувшись, я задаю Арданову логичные вопросы, на которые требуются четкие ответы. Вроде не заикаюсь, не запинаюсь, по моему поведению он вряд ли догадывается, куда постоянно пытаюсь утечь мои мысли. Для себя решаю, что часы я буду оставлять на работе. Во-первых, такой дорогой подарок сразу же привлечет внимание Мирона и мамы, а во-вторых, со стыда умру, если о приставаниях отчима станет известно Аслану. Мирон своими плотоядными взглядами, прикосновениям потных ладоней и недвусмысленными намеками, будто выпачкал меня в грязи. Наверное, так чувствует себя любая жертва домогательств, но от этого не легче. Умом понимаю, что с этим стоит бороться, противостоять его поползновениям, но в моей голове стоит блок, который установила мама. Вызвала чувство вины за то, что все эти годы она заботилась обо мне, отказывала себе в личной жизни. Если я разрушу ее «счастливый брак», боюсь, она обидится и не простит меня, а я не смогу простить, если она примет сторону супруга. Вот такой вот парадокс. Мне сложно поверить в то, что она не замечает напряжения между нами, просто закрывает глаза, предпочитает остаться слепой.