Сто и одна ночь - страница 52

— И что дальше сказала Ксения? — приглушенным шепотом спрашивает Граф.

— Она сказала… что ей очень жарко в болеро…

Граф едва заметно улыбается. Касается моих ладоней и медленно скользит вверх по рукам, цепляя легкую ткань. Мои веки опускаются сами собой — и от этого ощущения усиливаются, когда Граф поочередно, очень медленно, стаскивает с моих плеч накидку. В платье на тонких шлейках я чувствую себя обнаженной.

— А дальше? — допытывается Граф.

— Дальше Ксения попросила ее поцеловать…

Не вижу, но ощущаю, что он склоняется ко мне. Легонько проводит языком по внутреннему контуру губ. Затем настойчивее касается моего языка — и отстраняется. Так мало!

— А что было потом, Крис?

— Потом Ксения сказала Глебу: поцелуй меня так, чтобы я не заметила твое следующее действие.

И Граф целует меня — обжигающе-страстно: с прикусыванием губ и борьбой языков. Он лишает ощущения реальности. Я цепляюсь пальцами за край столешницы и самым краешком сознания улавливаю тихий, резкий, жужжащий звук.

Я понимаю, что это было, только когда Граф прерывает поцелуй. Молния моего платья расстегнута. Он кладет ладони на обнаженную спину, и из меня вырывается стон. Страшно. И мне безумно хочется продолжения.

— Да, — шепотом в губы я отвечаю на незаданный вопрос, и поцелуй продолжается.

Хочу больше прикосновений! Я не узнаю себя. Будто со стороны слышу свой голос:

— Проведи кончиками пальцев вдоль спины, до самого низа...

Граф молча выполняет приказ, и я выгибаюсь ему навстречу. Его ладони скользят по моей спине. Кажется, я вся состою только из этой чувствительной зоны.

Ощущение от его прикосновений невероятное, но все же я не могу позволить себе потерять контроль.

— Хватит, — прошу я и уже тверже добавляю: — Остановись!

— Хорошо, — мягко отвечает Граф — и, крепко обняв меня, зарывается лицом в мои волосы.

Кажется, в объятиях Графа я пробыла очень долго, потому что выплываю из сладкого полузабытья, только когда чувствую, что начинаю замерзать.

Ощущаю резкий запах гари. Граф словно читает мои мысли.

— Это был наш десерт — шоколадные кексы. — И выключает плиту.

Натягиваю платье. Все еще не решаюсь смотреть Графу в глаза. Он кладет ладони мне на плечи, и все во мне напрягается. Он чувствует это, убирает руки.

Выдыхаю и поворачиваюсь к Графу лицом.

Не получается расшифровать его взгляд. Потерянный, печальный? Он перекладывает прядь моих волос за ухо.

— Могу предложить шоколад без кексов.

— Я пойду.

Граф замирает. Приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но не произносит ни звука.

— Пожалуйста, застегни молнию, — снова поворачиваюсь к нему спиной.

Жду.

Наконец молния ползет вверх.

— Не уходи, — он целует оголенную шею.

Я не отвечаю.

Иду в коридор, одеваюсь, прихватываю с тумбочки перчатки.

Не оглядываюсь — вдруг Граф смотрит мне вслед.

Выскакиваю из теплой уютной клетки в ледяной океан осенней улицы.

В этой бесчувственной ночи я кажусь себе маленькой девочкой — Красной Шапочкой в огромном лесу. Я не испытывала такой неуверенности, шаткости, смятения с тех пор, как была ребенком. Эмоции постоянно бурлили во мне, но я всегда могла их обуздать. А теперь будто стала беспомощной. Сегодня, чтобы уйти от Графа, мне пришлось переступить через себя. Смогу ли сделать это в следующий раз? Захочу ли?

Граф — хищник. Игрок. Эти поцелуи в шею, эти «не уходи» — его будни. Наверняка я интересна ему только потому, что еще способна уйти. Ну и, конечно, из-за моей истории. Она главная причина, почему мне нельзя сближаться с Графом. Когда я закончу, мы с Графом окажемся по разные стороны баррикад. И дай Бог, чтобы в наших руках не оказалось револьверов.