Автомобиль так и остаётся у ворот, на территорию сомнительного предназначения не въезжает. Сам Смоленский возвращается обратно к машине и “галантно” открывает мне дверь, жестом приглашая выйти наружу. Не отказываюсь.
— Слушай, а у тебя хоть раз девушка была? — срывается с моих уст в полнейшем сомнении, пока я оглядываюсь.
Зарабатываю довольно красноречивый взгляд.
— Я имею в виду отношения, — поясняю поспешно. — Настоящие. Ну, знаешь там, цветочки, конфетки, прогулки за ручку, пожелания спокойной ночи, кофе по утрам в постель и совместные пикники на выходных...
Мужчина слегка прищуривается, призадумавшись. И явно о чём-то своём.
— Нет, а что? — выдаёт в итоге.
Что-что…
— Оно и заметно. Романтика — точно не твоё, — усмехаюсь, прежде чем направиться вперёд.
И самой интересно становится, что за глушь, в которую он меня снова привёз… Свет вспыхнувших прожекторов — слишком неожиданный и яркий, ослепляет. Я зажмуриваюсь, прежде чем оглядеться вновь. Нет, снаружи всё выглядит точно так, как определяю поначалу. А вот внутри, как только передо мной открывается дверь из пластика и стекла: огромное единое пространство, похоже на какой-нибудь старый цех. Несущие опоры из бетонных столбов определённо нуждаются в ремонте, хотя цементная стяжка под ногами явно довольно свежая. Почти идеально ровная даже. Противоположная от входа стена завешана матовой плёнкой, поэтому едва ли удаётся в достаточной степени различить, что за ней находится. Но, кажется, окна. Витражные, высокие, от пола, почти до самого потолка.
— И что мы здесь делаем? — возвращаю внимание к своему сопровождающему. — Учти, в ремесле штукатура я не сильна, — предупреждаю с очередной усмешкой.
Смоленский на мою реплику понимающе улыбается.
— Я тоже ни черта не смыслю в штукатурке, так что пусть лучше этим займутся профессионалы.
Больше ничего не говорит, жестом приглашает следовать за ним. Я успеваю насчитать чуть больше трёх сотен шагов в длину помещения, прежде чем Тимур открывает передо мной очередную дверь, тоже из пластика.
— Ого, — срывается с уст само собой, едва в новом помещении зажигается освещение.
Со всех сторон — не иначе, как царство стали и гранита. Поделённое на несколько условных зон, с множеством как вполне обыденной, так и не совсем понятной мне техники, это… профессиональная кухня. Как в каком-нибудь элитном ресторане.
— Что это? — заинтересовываюсь первым “приглянувшимся” неизвестным.
— Пароконвектомат. Вполне заменяет плиту, фритюрницу, жарочную поверхность, духовой шкаф и аппарат для расстойки. В случае необходимости, — отвечает Смоленский, проходя дальше, к здоровенной холодильной камере.
— А это? — тыкаю в другой аппарат из металла.
— Мармит. Сохраняет заданную температуру пищи, — отзывается брюнет, попутно вытаскивая какие-то пластиковые контейнеры, оставляя те на разделочном столе. — А это ледогенератор. Обладает функцией замораживания льда: отдельными глыбами, кубиками, гранулами, шариками, цилиндрами и даже лепестками, — дополняет, стоит мне перевести взгляд на другое.
— Хм… А что, в твоём “Darvin” всего это нет? — хмыкаю следом. — Обязательно надо было половину города проехать? — демонстративно выгибаю бровь.
— Есть. Но на той кухне уже есть шеф-повар.
— А на этой?
— А на этой я, — делает паузу и закрывает холодильник, — приготовлю тебе ужин.
Что сказать…
Этот мужчина определённо умеет удивлять!
