Самостоятельные ремесленники, вроде сапожников и ткачей, считались наиболее уязвимыми перед протестантской ересью. Церковники полагали, будто эти занятия оставляют мастеровым слишком много времени на размышления. А еще, подумалось Сильви, они не такие пугливые, как крестьяне, и не слишком опасаются духовенства и нобилей.
Девушку неприятно удивила подобострастность, выказанная Пьером. Ведь совсем недавно этот студент интересовался крамольными сочинениями. Она озадаченно посмотрела на Пьера, а тот ухмыльнулся – и подмигнул.
Какой он все-таки милый…
Сильви поспешила отвернуться, обернула покупку архидьякона отрезом грубого полотна и перевязала бечевой.
Незнакомец в пыльной накидке неожиданно решил поспорить с архидьяконом.
– Половина народа Франции в глаза не видела своих священников! – воскликнул он пылко. Это, конечно, преувеличение, мысленно поправила его Сильви, но нельзя отрицать, что много, слишком много священников пробавлялись доходами с паствы, ни разу в жизни не посетив собственных приходов.
Архидьякон был, разумеется, о том осведомлен, а потому промолчал. Он взял Псалтырь и гордо удалился.
– Вам завернуть «Грамматику»? – спросила Изабель у студента.
– Будьте так добры. – Пьер протянул ей четыре ливра.
– Вам нужна ваша книжка или нет? – недовольно справился у незнакомца Жиль.
Путник наклонился, внимательно разглядывая картинки в книге, которую печатник выложил на прилавок.
– Не торопите меня, – сердито ответил он. Этот человек не побоялся завязать спор с архидьяконом, и его нисколько не отвращали грубоватые манеры Жиля. У него внутри был крепкий стержень, чего сложно было ожидать по скромному облику.
Пьер забрал покупку и ушел. В лавке остался всего один посетитель. У Сильви вдруг возникло такое чувство, будто гроза миновала.
Посетитель захлопнул книгу, выпрямился и сказал:
– Я – Гийом из Женевы.
Сильви услышала, как Изабель изумленно выдохнула.
Поведение Жиля мгновенно изменилось. Печатник пожал протянутую руку и произнес:
– Очень рад. Проходите. – И повел гостя наверх, на жилую половину.
Сильви мало что поняла. Ей было известно, что Женева – протестантский город, где главенствует великий Жан Кальвин. Но до этого города две с половиной сотни миль, такое расстояние можно преодолеть лишь за пару недель, если не больше.
– Кто этот человек и зачем он пришел? – спросила девушка.
– Пасторский коллеж в Женеве обучает миссионеров и отправляет их проповедовать новое Писание по всей Европе, – объяснила мать. – Последнего из тех, кто приходил к нам, звали Альфонсом. Тем тогда было тринадцать.
– Альфонс! – Сильви припомнила не обращавшего на нее никакого внимания серьезного молодого человека. – А я-то гадала, как его к нам занесло.
– Они приносят труды Кальвина и другие сочинения, которые твой отец печатает.
Сильви ощутила себя полной дурой. Ей и в голову не приходило задумываться, откуда вообще берутся протестантские книги.
– На улице темнеет, – сказала Изабель. – Отнеси-ка ты Эразма своему студенту, детка.
– Что ты о нем скажешь? – спросила Сильви, надевая плащ.
Изабель одарила дочь понимающей улыбкой.
– Он и вправду красавчик.
Вообще-то Сильви имела в виду, можно ли доверять Пьеру, а не красив он или нет, но, поразмыслив, девушка не стала ничего объяснять матери, иначе разговор мог принять нежелательный для нее оборот. Поэтому она пробормотала что-то невразумительное и вышла из дома.
