Выйдя наружу, Нед плотнее запахнул плащ и повернул на север, будто бы в направлении кладбища. Снег повалил гуще, белая шапка почти скрыла величественную усыпальницу приора Филиппа. Та была столь велика, что Нед с Марджери частенько укрывались у дальней стены и обжимались, не опасаясь быть замеченными. По преданию, приор Филипп снисходительно взирал с небес на тех, кто предавался плотским наслаждениям, и потому Неду казалось, что душу давно усопшего монаха не потревожат двое молодых людей, целующихся над его могилой.
Однако Марджери придумала местечко для встреч получше – и поделилась с Недом своим открытием, когда им удалось переброситься словечком во время службы. Следуя ее указаниям, Нед обошел вокруг недостроенный новый дом Фицджеральдов. Потом остановился, убедился, что за ним никто не следит, и юркнул в дырку в заборе.
В новом доме сэра Реджинальда имелись полы, стены, лестницы и крыша, но не было ни дверей, ни окон. Нед вошел в дом и взбежал по парадной лестнице итальянского мрамора на площадку, где его поджидала Марджери. Девушка куталась в большую красную накидку, ее лицо выражало нетерпение. Нед обнял ее, и они прильнули друг и другу и принялись целоваться. Он закрыл глаза, вдохнул запах Марджери, этот теплый и невыразимо приятный запах от кожи на ее шейке.
Когда они разомкнули объятия, переводя дыхание, Нед сказал:
– Знаешь, я волнуюсь. Моя матушка только что одолжила твоему отцу четыреста фунтов.
Марджери пожала плечами.
– Они постоянно так делают.
– Ссуды оборачиваются ссорами. Нам с тобою это может выйти боком.
– И так уже все плохо. Поцелуй меня снова, Нед.
Ему доводилось целоваться раньше, но ни одна девчонка не вела себя вот так.
Марджери единственная не жеманничала и прямо говорила, чего она хочет. Конечно, от женщин ждут, что они будут повиноваться мужчинам, особенно в телесных отношениях, но Марджери о том как будто не подозревала.
– Мне нравится, как ты целуешься, – проговорил Нед чуть погодя. – Кто тебя научил?
– Никто меня не учил! Ты за кого меня принимаешь? И потом, разве существует всего один способ? Ты что, подсчеты ведешь?
– Ты права, каждая девушка хороша по-своему. Рут Кобли нравится, чтобы ей жали грудь как можно сильнее, чуть ли не до синяков. А Сьюзан Уайт…
– Перестань! Я не хочу слышать о других твоих девушках.
– Да я просто дразнюсь. Никто из них с тобою не сравнится. Вот почему я полюбил тебя.
– Я тоже тебя люблю.
Они снова стали целоваться. Нед распахнул свой плащ, расстегнул пуговицы на накидке Марджери, чтобы теснее прижиматься. О холоде было забыто.
И тут раздался знакомый голос:
– Немедленно прекратите!
Это был Ролло.
Нед вскинулся, ощущая за собой вину, но быстро совладал с испугом: никто не запретит ему целовать девушку, которую он любит! Он выпустил Марджери из объятий и повернулся к ее брату, намеренно медленно.
– Иди приказывай другим, Ролло. – Нед нисколько не боялся. – Мы больше не в школе.
Ролло словно не услышал; кипя праведным гневом, он обрушился на Марджери:
– Ты! Идем со мною домой, прямо сейчас!
Марджери долго прожила бок о бок со своим задиристым братом, а потому давно научилась ему сопротивляться.
– Ступай первым, – сказала она, и голос ее дрожал разве что самую малость. – Я приду следом.
– Я сказал – прямо сейчас! – рявкнул Ролло, чье лицо налилось кровью, и схватил Марджери за руку.
– Убери руки, Ролло! – крикнул Нед. – Еще не хватало волочить ее силком!
