– Грошики, грошики… паны вы хорошики!.. – тоже с излишней сытости усмехнулся Вацлав Пшебышевский, самый богатый из всех присутствующих, если не считать предводителя.
Могли бы, чего доброго, и засмеять всю затею, да предводитель зануздал хохочущую братию:
– Ну, паны-добродеи! Мы уже понаслышались, что такое доломит – поговорим лучше, с чем ее едят, мучку-то доломитовую…
Новшество пришло с Неметчины, но доломит знали уже и в России. Особенно на Смоленщине, тоже бедной почвами. Там были районы, особенно у Дорогобужа, где россыпью попадались желтоватые камни; иногда они выпирали из земли небольшими курганчиками, грядами и целыми полосами. Истинно, черт здесь плугом кромсал! А дело-то простое: в свое время ледник, сползая с Мурманских гор, сюда дотащил совершенно не нужное ему богатство. Но людьми подмечено было: на этих чертовых завалах, прикрытых пустым суглинком, – травища по колено, крапива в рост человека, а медвежья дудка и коня, как в степи черноземной, скрывала вместе со всадником. Любопытно было понять – с чего это? Дотошный мужик стал разгребать суглинком покрытые кучи и добрался до таинственных желтых камней. Дальше Бог надоумил: растереть их в жерновах да получившейся крупчаткой посыпать свое хилое жито. Оно взыграло – как сам захмелевший с браги мужик! Ну, ученые мужи быстро все прояснили: желтая крупа, выходившая из-под жерновов, – суть доломит, схожий с привычной древесной золой, исстари известной поселянам. Не зря же лучшие урожаи снимали на пожогах. Вот она, замена навозу, да еще какая!
Петр Аркадьевич как-никак учился на естественном факультете, а одним из лучших профессоров был там химик Дмитрий Иванович Менделеев. Даже на выпускных экзаменах председательствовал, а с Петром Столыпиным, забыв время и час, вступил в длинную дискуссию. Первооткрыватель Периодической системы элементов, сиречь Таблицы Менделеева; дотошный исследователь народного пития, сиречь опять же ученый муж, установивший самую здравую формулу нынешней сорокаградусной русской водки, – он в последние годы бросился во все тяжкие. Экономикой России занялся. А что есть российская экономика? Земледелие, разумеется. Настоящая промышленность только-только переобувалась из лаптей в сапоги.
Профессор Менделеев и студиоз Столыпин по-хорошему дружили, а тут, при защите диплома кандидата, – прямо на следующий год! – что называется, нашла коса на камень… доломитовый.
Сейчас, спустя четыре года после окончания университета и три года после диплома кандидата физико-математического факультета, Петр Аркадьевич Столыпин не был уже столь наивен, чтоб бесповоротно увязнуть… в навозе, да, в навозе! Он без обиняков, при защите кандидатского диплома, во всеуслышанье заявил:
– Вы ничего не понимаете, профессор, в сельском хозяйстве! Как же без навоза?!
Профессор стерпел выходку своего любимого ученика. Он просто подошел к лабораторному шкафу, достал два желтых камушка – и над кадкой с фикусом стал растирать их; камни были мягкие, легко поддавались. Подкормив заморский фикус, он перешел к лермонтовской пальме, потом к дамской герани, потом и к другим цветочным горшкам. На естественном факультете любили зелень, и начальство терпело такое нарушение порядка – даже столь непривычную защиту кандидатской диссертации, когда председатель трет камушки, а кандидат в кандидаты (профессорский каламбур!) знай себе похихикивает в еще не отросшие усы.
