– Обязавшаяся подавать пример, скрижальная комсомоль пристроилась, пригрелась, растащила всё, что не прибито и не приклеено.
– А кое-что и вместе с основанием, к которому приклеено или прибито.
– Обложилась моль коробками с товаром, пересчитывает пачки баксов, вон аж пальцы позеленели.
– И эти… глазированные алчностью глаза, – припомнил я, – ещё и прикатанные на глянцевателе, чтоб блестели навечно.
– Копит чеки приватизационные и за резаную бумагу скупает добро народное: фабрики-заводы, газеты-журналы, порты-аэропорты. Влияние и власть стяжает, посты́ и портфели.
– Яйца откладывает по ведомственным кабинетам министерским, чтобы и дети моли пристроены были по тёпленьким местам. Росли при яхтах и бизнес-джетах, посреди бизнес-планов. Мужали, посвящённые в мутные схемы, сызмальства замазанные грязными деньгами. Честная честь и совестливая совесть, что тут скажешь!
– Так и погубили великую страну. А ведь ещё через поколение вся эта мразь станет нормой. И никто уже не вспомнит про криминальное прошлое и не пригвоздит антинародное настоящее, – резюмировал иссякший Костя. – Ладно, пошли писа́ть объявления в «Из рук в руки». Надо ж теперь пристроить этот хлам!
Добавить было нечего. Лифт мощно вскарабкался по шахте, словно бэтмен в стальных латах.
Дома нас ждал сюрприз.
Глава 6. Осип Нищебродский, физик
– Осип Иванович Нищебродский, – представился худющий бородатый парень, – физик…
И воткнул свою костлявую пятерню в мою на автомате протянутую в ответ руку.
На госте были вьетнамки и шорты, выделанные умелыми руками с ножницами из погибших джинсов. Ещё был серебряный крестик на обыкновенной засаленной верёвке. Всё остальное, что было на нём, можно охарактеризовать как смуглая кожа, обильный волосяной покров, отметина от прививки оспы и шрам от аппендицита. Больше на неожиданном госте не было ничего, и мы с Костей заволновались. Если наша женская команда водит в квартиру мужиков, пусть даже и физиков – то… Как бы помягче выразиться?
Из Костиной комнаты вышла Инга. Как обычно, в белом махровом халате с зацепками и в стоптанных тапках. В проём кухонной двери просматривалась Дуся в любимой позе на подоконнике. Вроде, всё в норме. Но Инга разводит руками.
– Вот так, мальчики! У нас неожиданное пополнение.
– Я и не гадал, что у вас тут так весело, – искренне радовался Осип. – Мне сказали, коммуналка. Ну, думал, сосед – старпёр какой-нибудь, вечно подозрительный, или бабка скрипучая, немногим лучше. А у вас тут – достойная молодёжная общага!
– Ты вообще кто? – не выдержал Костя.
– Вообще, я – обычное срущество́, – охотно лыбится физик Нищебродский. – Это в том смысле, что сущее, которое срёт. Правда, редко, ибо ем мало. То есть никак не потустороннее. Меня даже можно потрогать.
Но Костя отшатнулся.
– Она, – Осип указал пальцем на Ингу, – меня потрогала. И убедилась. Я есмь! Вот только контаминанта у меня завышенная.
На последней сентенции мы откровенно подвисли.
– Ну, не мылся я давно. Не до того было. Где у вас тут ближайшие бани?
– Может, нам участкового вызвать? – предложил я Косте.
Нищебродский тут же скис.
– Да нет, ребята, тут же дело-то какое. Плёвое дело-то. Снял я комнату в этой квартире. У Зинаиды Зиновьевны Зряходиловой.
– Снял, говоришь? – прищурился Костя.
– Именно. Меня ж с универа попёрли. Из общаги ещё весной выписали. И я там нелегально полгода квартировался. В смысле, прятался. Ребята отмазывали, если что. А вчера комендант на меня облаву устроил. Два наряда приезжали. С мигалками.
