Нет, дружок! Ты ещё в спортзале сидел, а прапорщик Осадец уже разнёс по всему городку, что у нас теперь не ансамбль будет «бла-бла», а сказка. Один человек, конечно, не может из говна конфету вылепить, но иногда, а у нас именно такой случай, один может быть главным недостающим в очень хорошем коллективе. Так что, Серёга, не умничай и дуй в клуб. Меня Осадец попросил тебя сегодня до отбоя.
– А обед? Ужин? Как же?… – Я растерялся. В Железнодорожном, на областном призывном пункте, прапорщик знал, что не до учившись полгода, в армию призван эстрадный вокалист. Он, разыскав меня, предложил службу в двадцати пяти километрах от родного дома, в клубе. Больше, с шестнадцатого ноября, я его и не видел. И вдруг…
– Не дрейфь, голодным не оставят. Только по городку бегом. Хотя… и сам побежишь, когда на улице морозильник. У нас встреча Нового года намечается: от мира не отстаём. Скорее всего, в спортзале, на всю ночь. А утром в клубе концерт для солдат. Так что теперь я тебя больше и не увижу на политзанятиях, слава Богу…
…Я вошёл в клуб, ощущая некий дискомфорт от неизвестности. На первом этаже была каменная, подвально-сырая тишина. Неуверенно поднявшись на второй, уловил я звуки духового оркестра, невнятно что-то пиликающего. А справа, за закрытой дверью усердно били в барабаны, бубнил бас и, по-сатанински, звучала гитара. Дверь резко распахнулась. В проёме появился полуголый человек, в штанах и, смешно, в шапке. Фраза, соскочившая у меня с языка от удивления и неожиданного явления, была нелепой и вызывающей:
– А шапка-то зачем? Застудить боишься чего нет?
– Ты кто? – Вместо ответа, спросило Явление.
– Боец Стриж.
– А-а! Звезда жанра! Давай заходи. Я сейчас поссать сбегаю и будем разговаривать.
– Так, шапка-то… – но Явление не услышало меня: оно уже «летело» на первый этаж.
Я вошел в класс. Из-за барабанов вышел ко мне, весь одетый, младший сержант. Гитарист отложил инструмент синхронно с басистом. Меня обступили. Я напрягся, но виду не подал.
– Сергей, – барабанщик протянул руку. Увидев мой взгляд, направленный на его черный погон с двумя лычками, он хмыкнул, – не обращай внимания, я сначала в «учебке» был, а уже после неё сюда попал.
– Понял. Тоже Сергей. – Я протянул руку.
– Виктор, – сказал гитарист. Басист оказался Сашкой. Он так и сказал: «Сашка».
Появилось Оно и сходу запело: «вы слыхали, как поют стрижи».
– Олег. Клавишник. И когда «куска» нет, старшина всего этого клуба.
– Олег, простите, я так и не понял, а шапка-то зачем?
Все заулыбались, а «кускозаместитель» глубоко вздохнул:
– Вот, господа, – при слове «господа» я немного дёрнулся. Никогда в бытовой речи я ещё не слышал обращения «господа». В романсах, которые я любил, в произведениях классиков – это было, но звучало или читалось это слово, как бы, не тобой. Когда я, допустим, пел: «…Господа, офицеры, голубые князья…», я понимал, что пою от имени героя этого романса (белая кость, голубая кровь…) и никогда не проецировал свою особу на персонаж. Это был не Я, это был Он. А сейчас: «господа»! И на полном серьёзе! – Эх, господа, учитесь! На «вы»! Что значит интеллигенция! Не в пример нам – лабухам.
– Олег, это уже через пять минут пройдёт, – уверенно сказал Сашка.
– Жаль, господа, очень жаль. – Только теперь я понял, что Олег, всё-таки, куражится. – Шапка, молодой человек, нужна не для того, как вы изволили давеча высказаться «чтобы не застудить того чего нет», а для того, молодой человек, чтобы можно было «отдать честь», проходящему мимо начальству. Ты можешь быть абсолютно голым, но… в шапке. Понятно?! Порядки у нас в клубе такие. – И без паузы, не меняя интонации, он продолжил, – чем дышим? Что поем? Ты не тушуйся, у нас у всех училища за плечами, а во время учёбы все где-то халтурили: танцы, свадьбы, банкеты, поминки… шутка. Так что, если что-то за год службы мы выпустили из поля зрения, то так и скажем, лохматить не будем. Но лучше, пока, не удивляй новизной, мало ли что.… Но! Пока, только наше, Советское. Сам понимаешь.
