Чуда что ли ждал, дурак старый?!
– Э-э, мы с Ликой не пьём чай, дядя Тарик, – влезла Викуся, – мы пьём кофе в шоколаднице напротив центра с двух до полтретьего, по нечётным дням недели.
Старик прищурил глаз, кивнул и вышел.
Я с молчаливой укоризной посмотрела на подругу-предательницу.
– А чего? И тортик закажем, – и Викуся сгребла мои денежки, – йогуртовый…
***
Удивительно, но Тарик приволокся к двум в кафе и даже слопал кусок торта. Викуся хихикала, глядя, как он пялится на меня, когда я облизывала ложку.
– Э-э, Анжелика Николаевна, – начал он и вдруг взмок, – я и мои люди некоторым образом повинны во вчерашнем, то есть уже в позавчерашнем инциденте, так что я счёл возможном предложить вам скромную компенсацию за причинённые вам, гм, неудобства. Вот, – выдохнул он и выложил на стол чёрный бархатный футлярчик, мягко откинув крышку.
Теперь выдохнули мы с Викусей. На чёрном бархате переливаясь гранями в блеске оправы из мелких бриллиантов светился загадочным мягким светом крупный рубиновый кулон в форме капли на золотой цепочке.
– Я не могу, – выразила я свой восторг стоном отказа.
– А я не могу принять ваше «не могу», – отрезал Тарик, – примерьте! Пусть это будет мой подарок на ваш испорченный день рождения.
Метнув благодарный взгляд на излишне болтливую подругу, я застегнула цепочку с подвеской на шее. Своё отражение я увидела в глазах Викуси и тролля и немного погордилась, и порадовалась за себя.
– Но я, правда, не могу принять такой подарок, Тарик, – взмолилась я.
– Ангел мой, не обижайте меня. Вам очень идёт. Подходит к помаде.
Викуся хмыкнула. Я поняла намёк и, хлопнув бюстом о столик, дотянулась и прикоснулась губами к его щеке. Хм, а чисто выбритый, он был мягким и тёплым, и приятно пах тонким мужским парфюмом. Какие там нотки?
– Спасибо, Тарик! Право, не стоило.
– Вы стоите всех сокровищ мира, мой ангел, и потому бесценны. За дружбу? – и он поднял крошечную кофейную чашечку.
– За дружбу, – за двоих отозвалась Викуся.
Мы выпили кофе и переглянулись. Я нахмурилась, уловив что-то этакое. Эти двое явно плели за моей спиной интриги.
– Нам пора на работу, – сказал я и встала.
– Виктория, удачи, – попрощался тролль с Викусей.
Короткова быстренько убралась на улицу.
– Дорогая, мы не могли бы с вами поговорить? – обратился тролль ко мне.
– Нам пора на работу.
– Ангел мой, такая женщина, как вы, не должна работать! Именно это я хотел вам сказать.
– Э, Тарик, кажется вы не совсем…
– Я совсем, ангел мой! Я уже точно совсем! Поедем, а?! – и он ухватился за мою руку своими двумя волосатыми лапами.
Вот чёрт! Я ушам и глазам не поверила.
– Спятил? – грубовато спросила я, уже точно понимая, что спятил.
– Ангел мой!
– Значит так, – я ловко отцепила и сняла с шеи кулончик, – чтобы в диаметре ста километров мне не попадался, а то я тебе такого ангела покажу, что дьявол милее станет! Не прикасайся ко мне!
Отодвинув свой стул так, что соседние посыпались, я выскочила на улицу и гордым крейсером пронеслась мимо Викуси сквозь толпу в торговый центр.
Вскоре туда припёрся его охранник и молча положил мне на кассу чёрную бархатную коробочку, развернулся и ушёл. Он ушёл, коробочка осталась, и я через какое-то время убрала её от греха к себе в сумочку, пока Ленуся не увидела.
На Викусю я не смотрела, лишние разговоры пресекла. День прошёл в напряжённом молчании…
***
Вечером разразилась гроза.
Сначала сынуля с виноватой мордой вымогал из меня ещё денег.
