Читать онлайн Дэннис Крик - Страхов много, смерть одна

Кати!

До исступления, до боли

Терпел мучения любви.

О, если б тяготы мои

Наперекор ужасной воле

Нам принесли покой любви…

Остановился бы. А вы?

Смогли бы вы остановиться?

Она мне будет долго сниться,

Но демоном уже, увы…

Асир Варак, то ли ангел, то ли демон…

Этой ночью дул холодный ветер. Я вышел из леса и зашагал по протоптанной в снегу тропинке. Я старался как можно скорее преодолеть расстояние, отделяющее меня от дома, чьи окна горели вдалеке.

А вот и крыльцо. Я поднялся по ступеням и затаил дыхание. Еще бы шаг… Но нет. Я вдруг остановился. Вцепился в мерзлые перила и замер, не решаясь на последний шаг.

Я вспомнил, как сотни раз до этого во сне пытался войти в этот дом, но снова и снова не доходил до двери, снова и снова ругал себя за трусость, за безволие, которые нельзя было оправдать ничем. За страх, стремительный и беспощадный, что вновь лишал меня надежд. Сколько слов я перебрал, чтобы найти те единственные, которые прозвучали бы без боли, но с грустью прожитого времени.

«Здравствуй, Кати́, я вернулся домой».

Мужчины влюбляются в детали. И Кати была не безупречна. Но я был Ангелом и нашел в ней совершенство.

Спустившись на Землю в тот роковой день, я и не думал, чем это может для меня закончиться. С тех пор девушка с волосами цвета золотого янтаря и синими, как лед, глазами, поселилась в моем сердце навсегда. О большей любви и мечтать было глупо. Вопреки законам Неба я остался вместе с ней.

Время шло, и я стал замечать, что Кати часто впадает в уныние, становится неразговорчивой и отрешенной. И я спросил ее однажды:

– Любимая, почему ты грустишь? Неужели ты не рада нашему счастью?

– Асир, дорогой, я рада, – ответила она, и в голосе ее была печаль. – Не представляешь, как я счастлива с тобой. Но годы летят… Я человек. Со временем я буду стареть, как и все люди. А ты оставаться молодым и таким же красивым. Время убьет нашу любовь.

Конечно, я пытался возразить. Убеждал, что всегда буду оставаться верен ей и любить ее даже тогда, когда она состарится. Но сам прекрасно понимал, что вряд ли это возможно.

Поэтому я вернулся в Рай и попросил у Бога помощи. Попросил даровать моей Кати вечную молодость и красоту. Я знаю, Он бы смог. Если бы захотел. Как-никак, в Раю я был весьма приближенным к Трону поэтом, слагал свои вирши и ангелам, и Богу. Словом, был на хорошем счету. Но после того, как решил остаться с земной девушкой, доверие ко мне пропало. И Всевышний не внял Асиру Вараку, эдемскому поэту с привилегированной родословной. Он не удосужил меня ни взглядом, ни жестом, ни ответом. Я был словно пустое место для Него.

Мне ничего не оставалось делать, как обратиться к его извечному противнику. Тому, кто по ту сторону Небес. И Князь Тьмы согласился, но с одним условием. Я должен был встать на его сторону.

С того дня в его полку прибыло.

Многие годы я провел там, где сбываются самые худшие человеческие кошмары. Я видел боль изнутри. Я познал в полной мере, каким беспредельным бывает отчаяние. Каким всемогущим может быть страх. Я бесконечно долго лицезрел страдания и ужас, каждый день пропуская их через себя. Я умирал вместе с сотнями проклятых душ и горел в пламени всепожирающего огня. С меня заживо сдирали кожу, закапывали, когда я еще дышал. Топили в зловонных водах Стикса, выворачивали наизнанку, жгли каленым железом и разрубали на куски.

Все, что я видел в Преисподней, осталось со мной навсегда. Лишь по ночам, когда мне снилась милая Кати, сердце мое оттаивало, и я вновь становился прежним. Во сне я часто видел нас вдвоем в доме на опушке леса, счастливо живущих безмятежной земной жизнью. И душа моя рвалась в объятия ее. Но просыпаясь рано утром, я снова становился свидетелем безумных зверств, что учиняли демоны во славу Сатаны. Слышал стоны и крики изнемогающих от боли нечестивцев, чьи безумные голоса сводили меня с ума.

Спустя годы это сделало меня настоящим исчадием Ада, перед которым все живое меркло. Мое имя стало символом Зла. Наряду с Люцифером и Вельзевулом. Люди произносили его шепотом, чтобы не навлечь на себя мой гнев. Потому что если бы я его услышал, я бы уничтожил их за это.

Я оставлял за собой шлейф кровавых смертей и горы трупов. Каждый день моя душа наполнялась яростью, страхом, бессердечием и злобой. Каждый день она жила ненавистью, алчностью, завистью и местью. И каждый следующий день повторял предыдущий. Грехи людей заполонили мою душу. И сердце ангела сгорело во тьме невыносимых страданий, превратившись в пепел.

Когда я увидел себя в отражении адских болот, то ужаснулся. Я стал монстром. Нет, мое лицо не изменилось. Оно по-прежнему оставалось ангельски-красивым. Но глаза… В них затаилась скверна. В них жили образы тысяч проклятых душ, приговоренных мной к ужасным, бесчеловечным пыткам и смертям. В них звучали душераздирающие вопли обреченных на вечные муки, падших. В них горел огонь безумия и вражды. Я увидел в них Ад, каков он есть на самом деле. Кромешный ужас и беспросветная боль.

Дальше так продолжаться не могло. Любовь еще жила во мне, тысячекратно проклятом и позабытом. И я решил бежать.

Покинуть обитель Дьявола было невероятно трудно. Это стоило мне месяца кропотливого труда и двух пальцев на левой руке, которые я потерял в схватке с Астаротом. Но я готов был жертвовать и прошел все девять кругов по восходящей. И когда оказался на Земле, сначала не поверил собственным глазам. Как же давно я не видел небо и Луну! Не ступал по белому снегу и не дрожал от холода.

Я замер, стоя по колено в снегу. Асир Варак, черный демон из недр Преисподней, несущий смерть всему живому… Зачем я ей? Ведь столько лет прошло! Но если любовь была, разве может человек забыть ее?

Последний шаг, и вот я на пороге дома номер семь по улице Листвы и Снега. На этот раз я пересилил себя и тихонько постучал в дверь. Минута длилась бесконечно. Потом послышался скрип половиц и голос.

– Кто там?

Ее голос.

– Кати?

И снова пауза длиннее века. Как много я хотел сказать ей. Как много объяснить…

– Кто вы? Что вам нужно?

– Это я… Асир. Асир Варак.

– Что? – она насторожилась. – Убирайтесь прочь.

– Открой мне дверь, Кати. Я здесь, я снова твой, я весь принадлежу тебе…

– Кто бы вы ни были, – ее голос дрожал. – Уходите! Уходите немедленно! Тот, о ком вы говорите, умер много лет назад.

Я припал к двери.

– Ты будешь спать, любимая, а я буду любоваться твоим лицом, черпая нежность в нем, лелея красоту.

Она наверняка вспомнила эти слова, которые я ей говорил когда-то перед сном.

– Я умер, Кати. Но я воскрес. И стал другим. Я вернулся к тебе. Ты слышишь мой голос? Неужели он так изменился за эти годы?

Тишина.

– Неужели ты не чувствуешь меня? Мы были так близки. Мы были одним целым. Ничто не могло разлучить нас. До тех пор, пока я не исполнил твою мечту. Открой мне дверь и посмотри на меня. Я все тот же ангел, которого ты знала.

Через некоторое время я услышал звук поворачивающегося в замке ключа. Дверь открылась, я увидел свет свечи и ступил на порог. В мерцании бледного огня я лицезрел ту, что когда-то пленила мое сердце. Любимые черты лица, покатые плечи, роскошные золотистые волосы, собранные сзади в длинный хвост и обнажающие высокий гладкий лоб. Тот же молодой румянец на щеках, те же спелые губы, те же глаза… Ее большие синие глаза хранили вековую грусть. И то ли скорби о потере ангела в них было больше, то ли страдальческой любви, которую не пережить.

– О, господи… – она закрыла рот рукой. – Асир…

Наши взгляды встретились, и я понял, что она увидела в моих глазах. Я почувствовал запах невинной души. Все эти годы она оставалась молодой и красивой. У нее никого не было. И она продолжала любить меня. А я ее убил.

Как волк чует кровь и устремляется к ней, я устремился к смерти. Едва-едва я успел подхватить ее за талию, а она лишь вздрогнула и замерла. В то же мгновение я увидел ее дух, исходящий из тела. Он устремился ввысь, в объятия загробной жизни. Свеча упала на пол и погасла. Но не для меня. В чертогах Преисподней я научился видеть в кромешной темноте.

Я смотрел, как на моих руках Кати превращается в дряблую старуху. Пышные светлые волосы седели прямо на глазах, клоками падали к моим ногам. Лицо медленно опускалось, трещинки расползались паутиной по белой коже, что твердела с каждым мигом и теряла свой некогда нежнейший цвет. Руки исхудали, стали костьми, обтянутыми кожей, плечи ввалились. Лоб покрылся бороздками морщин и складок, рот искривился, губы высохли и почернели. Ужас – беспощадный вестник смерти, и нечеловеческая боль – застыли в синих, меркнущих глазах моей любви.

И все.

Мне не осталось ничего.

Я шел по снегу, обратив свой взор к небу на холодные звезды. С тяжелым сердцем и путаными мыслями. Я держал на руках Кати и знал, что сейчас она ближе ко мне, чем когда-либо.

Посвящается Нине Л.

Помню, как ты любила и верила.

И не забуду никогда.

– Мое время пришло, – сказала Анна Винская и устремила свой взгляд в окно. Там далеко в темнеющем небе загорались первые звезды. Солнце катилось за горизонт и медленно угасало.

– Не говори так, мама, – я присел рядом с ней на край кровати и взял ее руку в свою.

– Боль забрала все мои силы. Но мне не страшно умирать. Я знаю, что готова.

Я смотрел на нее и думал о том, как же она изменилась за этот год. Некогда румяное лицо превратилось в исхудалую бледную маску; глаза потухли, в них вместо жизни поселилось невыносимое страдание. А та внутренняя энергия, которой я всегда восхищался, растаяла как первый снег на опушке леса, вид на который открывался из окна ее спальни.

– Я так устала. Эта усталость чудовищна. Я не могу с ней бороться. Да и не надо уже.

У нее были волнистые светлые волосы и синие, как море, глаза. Милая улыбка и неиссякаемый свет в душе. У нее впереди была еще долгая жизнь…

– Мам, – я почувствовал, как отчаяние овладевает мной. На несколько секунд я закрыл глаза и от бессилия заплакал. Жизнь покидала ее. Опустошенный и разбитый, я знал, что ничего страшнее быть не может. И был уверен, что теперь останусь на веки вечные один.

– Ты просто перестала бороться. Эта безысходность… это следствие твоей апатии к жизни. Не смиряйся с ней, не будь равнодушной к самой себе. Прошу тебя, мама, умоляю, не смиряйся… – я ощутил ее пульс: слабая ниточка то вздрагивала, то пропадала. Усталая ладонь выскользнула из моей руки, пальцы судорожно сжали белую простынь. Я осторожно коснулся ее лица. Она прошептала, что любит.

– Мама…

Я больше не мог говорить, я только плакал.

Когда моя мама умерла, я стал самым несчастным человеком на свете.

Она долго болела. От постановки диагноза до того момента, как она полностью выгорела, прошел год. Год мучительных страданий и безосновательных надежд. Год скитаний по клиникам и врачам, апологетам нетрадиционной медицины. Год, проклятый год ожидания смерти. Последний месяц своей жизни она провела дома, лежа в постели.

– Я хочу умереть дома, Саша, – сказала она мне за несколько дней до смерти, маскируя боль под грустную улыбку. – Так угодно Богу.

А я задавался вопросом, что же это за бог такой, если ему так нужна смерть ни в чем не повинного человека, матери, в одиночку воспитавшей двоих детей? Всю себя отдавшей им.

И не находил ответа.

Моей маме было пятьдесят два года.

– Умоляю, встань, – говорил я, стоя на коленях у ее кровати, – Встань и иди, – я касался ее пальцев, сжимал ладонь, словно пытался передать ей то тепло, что еще осталось во мне. Чтобы оно согрело ее холодные руки.