Набравшись смелости, Кати решила исследовать подвал. Она подошла к сундуку и трясущимися от волнения руками приоткрыла крышку. Внутри оказались старинные платья, украшенные изысканной вышивкой. Каждое из них хранило в себе историю. Кати внезапно подумала, что нашла не просто одежду, а портал в мир забытых снов и грез.
Здесь хранились и продукты, а само это место оказалось не таким уж сырым. Возможно, Арни перепутал и посадил ее в кладовку, а не в подвал? Кати начала освещать каждый стоявший перед ней мешок, а сердце ее билось все чаще. Это не кладовая, а целая сокровищница продуктовых запасов! Арни наверняка специально посадил ее именно сюда, чтобы она не только не замерзла и не испугалась, но и не осталась голодной этой ночью. Что будет старику за этот поступок, Кати не представляла, но ведь он же взрослый и, вероятно, сумеет разобраться. А у нее появился шанс помочь тем, кто нуждается больше, чем она сама. Она уже понимала, что, сбежав отсюда сегодня, больше никогда не вернется в это место, не потому что ей такого не простят, а потому, что впереди так много всего интересного и неизведанного.
По закону ее страны шестнадцатилетние считались совершеннолетними, и Кати вот-вот должны были выдать замуж за какого-нибудь старого богатенького сеньора, щедро платящего пожертвования директору приюта. Она не чувствовала себя настолько взрослой, но и маленькой уже не была. Поэтому, быстро оценив ситуацию, девочка нашла на полке пустые мешки и погрузила в них все, что могла унести с собой. Затем наудачу толкнула дверь и была несказанно удивлена, когда та поддалась и, скрипнув, отворилась. Арни не только не посадил ее в подвал, но и дверь кладовой не запер. Специально или забыл ― Кати не задумывалась. Она была лишь благодарна этому добряку, который не раз помогал девчонкам из приюта, а сегодня сделал для нее больше, чем кто-либо другой на всем белом свете ― ну, собственно, из тех, кого она знала.
– Спасибо, ― тихонько прошептала она в темноту, адресуя эти слова Арни, и, прокравшись на цыпочках по скрипучим половицам длинного коридора до кухни, выскользнула в открытую форточку, которую так никто и не удосужился закрыть, считая, что инцидент исчерпан и завершен наказанием непокорной девицы.
– Да здравствует свобода! ― воскликнула Кати и вдохнула полной грудью морозную свежесть ночного воздуха.
Она бежала навстречу своему будущему, не оглядываясь на сиротский дом, в котором прожила всю сознательную жизнь. Она не помнила своего младенчества, а девичество в стенах детского дома и не желала вспоминать. Впереди ждала жизнь, самая настоящая, ничем не ограниченная жизнь, сулившая ей, по сути, уже взрослой девице, свободу и счастье.
Она бежала по извилистым и узким дорожкам, по кварталам, где не встретишь богатых дам и их кавалеров. Здесь жили те, кто был беден, но честен. Эти места обходили стороной все, кто имел за душой чуть больше, чем пара штанов. Люди, обитавшие здесь, вынуждены были кормиться на гроши, что кидали им в подаяниях, или отдавать своих детей в подмастерья к трубочистам.
Эта профессия была нарасхват. Дымоходов, каминов, чердаков и крыш в городе было достаточно, а другой системы очистки не было, потому самой простой и легкой казалась работа человека. Детей в бедных семьях обычно было много, прокормить сложно, а отдать трубочисту на постой ― выгодно. Отдавали, как правило, с четырех лет, так как некоторые трубы были очень узкие и протиснуться в них могли лишь дети.
