Катрина оставила женщину и вышла из дома. Дорога впереди показалась ей серой и безжизненной. Вдоль всего пути стояли такие же домики, как и у той женщины, в чьем доме Кати только что побывала. На улицах было пусто. Двери в домах, у кого вообще имелись, были не заперты, а часть домов стояла совсем без дверей и окон. Перекошенные здания, бедные деревянные лачуги и избушки, сплошь прогнили. Но вот дом, который упомянула женщина, действительно был из камня, уже местами выпавшего и в трещинах, но все же камня.
– Здесь живет староста Климентий? ― постучав в дверь, спросила Кати: дверь была не заперта и легко подалась вперед от прикосновения.
– Есть такой, ― послышался голос, и из соседней комнаты вышел мужчина в возрасте.
– Ваш дом отличается от всех домов в деревне, почему? ― не удержалась от вопроса Кати.
– Есть такое, ― уклончиво ответил староста. ― А ты чьих будешь? Не с этих, видно, мест, коли спрашиваешь?
– Я из-за каменной стены пришла.
– Из-за каменной стены? ― голосом, в котором звучало неподдельное удивление спросил староста и замолчал, о чем-то задумавшись.
– Женщина из дома на краю деревни сказала мне, чтобы я к вам пришла и рассказала, что воду, которую я ей давала пить, взяла из родника у черного камня, и что трава там зеленая-зеленая растет и вообще красиво очень.
– Вот уж диво так диво, ― ответил староста. ― Ну, присаживайся, гостья с той стороны, ― и он указал на деревянный табурет около деревянного же стола.
Кати прошла вглубь комнаты и, присев на табурет, снова спросила:
– Почему ваш дом так отличается от других?
– Это не самая короткая история. Давай лучше начнем с тебя. Расскажи, что с тобой приключилось и как ты, такая юная, попала в нашу страну.
Кати не слишком любила рассказывать о себе, но сейчас ее как будто прорвало. Она рассказала все, что помнила о себе, начиная с далеких лет детства, заканчивая подробным описанием пещеры, в которой оказалась, когда перелезла через стену.
Староста слушал, не перебивая, и даже почти не двигался. Когда Кати замолчала, он предложил:
– Ты наверняка очень устала и хотела бы отдохнуть. Ложись, отдохни в комнате сына, ― и он мотнул головой в сторону соседней комнаты. ― Не бойся ничего, ты дома.
Сказав это, он встал с табурета по другую сторону стола и вышел из дома.
Кати осмотрелась. Его дом действительно был другим. Здесь имелась мебель, посуда, и сам по себе дом выглядел целым в сравнении с остальными. Катрина двинулась в сторону комнаты, на которую указал хозяин, и решила, что прежде, чем отдыхать, ей надо бы переодеться. Оставив заплечный мешок, который уже оттянул ей спину, она вышла из дома.
Вокруг не было ни души. Ничего не изменилось с момента, как она вошла в эту деревню. Даже ветер, казалось, лишился здесь своих прав и не шевелил ни единой травинки. Лишь мертвая тишина повсюду.
– Катрина, ― услышала девочка голос позади себя. Напугавшись, она развернулась. Позади стоял староста, держа в руках свободную серую рубашку и легкие штаны. Рядом с ним стояло ведро воды.
– Я подумал, что ты хотела бы помыться, а еще переодеться, ― и он указал на вещи в своих руках.
– Конечно, староста Климентий, я мечтала об этом с момента, как море выбросило меня на песчаный берег по ту сторону стены, ― и Кати обняла старосту будто родного человека, как часто обнимала дедушку Арни в детском доме.
Климентий заметно покраснел, но объятий не разомкнул. Кати сама отодвинулась и тихонько сказала:
