Страна холодного солнца - страница 12

Штурман повесил трубку и доложил Гапонову:

– Товарищ капитан 2 ранга, ожидается северо-восточный ветер до 25 метров в секунду, море 7 баллов с ухудшением прогноза.

Ярин взорвался:

– Если мы станцию и поставим, то наверняка потеряем!

Начальник штаба в дискуссии не участвовал, он понимал, что командир прав, но при этом был уверен, что Парашин будет ныть перед начальством, доказывая, что станцию поставить было возможно и по вине команды не проведены важные исследования. Подумав, он справедливо рассудил, что лучше получить фитиль за то, что сделал, а не за то, чего не сделал. Не так обидно.

– Командир, идем в точку постановки буйковой станции.

Это уже был приказ, и его не обсуждали. Гапонов склонился над картой, до места постановки станции идти минут сорок, гидрологический полигон представлял из себя раскрученную вокруг буя улитку размером 30 на 30 миль. Нужно было произвести 50 гидрологических станций через каждые 10 миль. Понятно, что в таких условиях о работе с батометрами и речи быть не могло, но на всякий случай, чтобы на корню пресечь фантазии Парашина, Гапонов скомандовал:

– Передайте гидрологам: работать только с отрывными термозондами!

Гидрологи вместе с боцманской командой готовились к постановке буйковой станции. Подняли из трюма буй и вынесли из лаборатории приборы – 12 автономных цифровых измерителей температуры и течения и 12 буквопечатающих вертушек. Гирлянда получалась внушительная, такую быстро не поставишь.

Из штурманской рубки показалась голова штурмана.

– Товарищ командир, вышли в точку постановки буйковой станции.

И началось, хорошо отработанный экипаж и опытные экспедиционные гидрологи крутились, как швейцарский часовой механизм. Оставалось закрепить на тросе несколько приборов, и можно вываливать буй за борт.

Парашин забился в угол за радиолокационной станцией «Дон» и наблюдал за постановкой через иллюминатор, как будто подглядывал в замочную скважину. Судно мотало из стороны в сторону, и командиру с трудом удавалось удерживать его на месте. Палубу давно и плотно накрыло ненормативной лексикой, а Парашина не покидало ощущение, что сейчас его начнут бить. Гапонов не сдержался:

– А ты чего не на палубе?! Иди, командуй своими людьми!

Парашин втянул голову в плечи и, озираясь, огрызнулся:

– Там есть кому руководить.

Буй опустили за борт и отдали стропы, окрашенный в красно-белую полоску с надписью «СОБСТВЕННОСТЬ ВМФ СССР», он сразу начал удаляться от борта.

Штурман записал в судовой журнал время, отсчет лага, координаты, глубину, погоду и характеристики буйковой станции. Проверил написанное и с удовольствием добавил: «Многосуточная буйковая станция поставлена по настоянию начальника экспедиционного отряда капитана 2 ранга Парашина». Даже почерк у него получился какой-то ехидный.

Штурман позвонил гидрологам, была вахта лейтенанта Холодцова, который готовил термозонды к работе.

– Холодцов, через тридцать минут будем в точке производства первой станции.

– Принято.

В принципе у него все было готово, оставалось одеться потеплей и не забыть страховочный конец. Взяв приборы, он вместе с инженером-гидрологом вышел на палубу. Вой ветра и ледяные брызги, больно секущие лицо, несколько охладили трудовой порыв. Судно в очередной раз подбросило и обрушило, Холодцов не удержался и, высоко подкинув ноги, впечатал задницу в палубу.

– Какой мудак?!.

Хотя предложение и было построено как вопросительное, звучало оно как утверждение, но ни в коем случае это не было ругательством. Если у вас в обиходе приняты выражения «взять за яйца» и «пошел в жопу», то в такой стиль органично впишется и «мудак». Такие понятия, как приличие и вульгарность, в расчет не берутся – на флоте благородных девиц нет. Девицы есть, а благородных нет.