Однако на перемене их сцапал уязвленный преподаватель и поинтересовался, почему они позволили себе прогулять его безумно важную лекцию.
– Захотели – и не пришли! – громко ответствовал Курт Хартлесс, глядя ему прямо в глаза, и это наблюдали все, кто был в аудитории. – Захотим – и снова не придем!
– Староста! – брызжа слюной, завизжал преподаватель, оскорбленный с ног до головы. – К господину директору этих нахалов!
– Да, сенсей… – покорно отозвался здоровяк Гин Хасегава, виновато опустив голову.
– Как ты допускаешь, чтобы в твоей группе творились подобные безобразия?
– Простите, сенсей…
Гин перевел вымученный и виноватый взгляд на Курта и Кицуне. Курта перекосило от отвращения. «Какого черта? – подумал он. – Этот парень такой здоровый! Почему он смотрит на меня, как побитая собака?»
– Знаете что? С меня хватит этого сумасшедшего дома! – объявил он во всеуслышание и кивнул Кицуне. – Пойдем отсюда!
Так прогул урока превратился в прогул всего учебного дня. Они вышли из университета и не знали, куда теперь пойти.
– Хочешь, пойдем ко мне домой? – предложил Кицуне, вдруг просияв. – Я покажу тебе мои рисунки, поучу японскому, если захочешь. А моя мама сама делает конфеты, они очень вкусные.
– А тебе не влетит за то, что ты прогуливаешь? – удивился Курт.
– Нет. С чего бы?
– Ну, ты такой затюканный, поэтому я подумал, что у тебя очень строгие родители.
– У меня только мама. Папа пропал без вести во время тайфуна, когда я был маленьким.
Курт вздрогнул.
– Извини, мне очень жаль.
Кицуне улыбнулся и покачал головой.
– Все в порядке. И мама у меня совсем не строгая. Пойдем.
– Счастливый! – хныкнул Курт.
– Почему? Неужто у тебя родители строгие?
Курт нахмурился и заволновался еще сильнее.
– Нет. Просто еще недели с начала учебного года не прошло, а я уже прогуливаю. Куда это годится? Поэтому если я пойду к тебе вместо того, чтобы возвращаться домой, никто ничего не заподозрит.
Кицуне Митсюзаки и его мама жили в крохотной квартирке в высотном жилом комплексе. Зайдя в дом, он весело крикнул: «Я дома», и пока они разувались в гэнкане (*специальное место для снятия обуви), встретить их поспешила пожилая женщина в юкате (*хлопчатобумажное кимоно), низенькая, седая, с добрым усталым лицом, на котором было гораздо меньше морщин, чем у женщин в таком возрасте. Или это она выглядела старше своего возраста? Как бы там ни было, она казалась взволнованной – то ли от раннего прихода Кицуне, то ли от непривычного звучания его голоса. Когда она увидела его самого, а потом и его спутника, то откровенно удивилась.
– Мама, я привел гостя. Это Куруто Харетересу, мы учимся в одной группе и сидим вместе на уроках. Я буду подтягивать его по японскому.
– Вот как… – ахнула женщина, все еще пораженная, но тут же мягко улыбнулась и поприветствовала очень необычного гостя по всем правилам японского этикета. – Добро пожаловать! Прости нас за такое скромное гостеприимство.
Курт растерялся. Во-первых, он подумал, что это добрая бабушка Кицуне, но никак не злая мамка, которую он себе представлял. Во-вторых, из его головы вылетели все японские слова и правила приличия, которым он успел научиться, и парень решительно не знал, что ответить.
– Спасибо! – выпалил он и кособоко склонился в сайкейрее. – Ой, нет, не так… Доброе утро! – склонился еще раз. Сам понял, что опять сделал что-то не то, даже на обалдевшие лица Кицуне и его мамы смотреть не надо было! – Черт… О, вспомнил! Здравствуйте! – и согнулся пополам, свесив руки до самого пола.
