Баба-мужик многозначительно промолчала и вышла из камеры. Скрипнули замки.
Когда грузные шаги затихли в недрах тюремных коридоров, Николай, постоянно замирая и прислушиваясь, приблизился к решетке. Протиснуться сквозь нее выглядело задачей непосильной, поэтому он попробовал просто «разболтать» прутья, но, потерпев неудачу, вернулся вглубь камеры.
Усевшись на солому, пленник попытался расстегнуть хитроумный замок на ошейнике, но – безуспешно. Затем решил снять ошейник через голову, но и здесь потерпел фиаско – тот был затянут слишком туго, не подцепить.
Осознав тщетность бытия, Грубанов досадливо разметал солому по полу и встал. Подойдя к ржавому кольцу и упершись ногой в стену, взялся за цепь и, до темноты в глазах напрягшись животом, потянул цепь на себя. В мыслях мужчины кольцо после таких невероятных приложенных усилий должно было с «мясом» вырваться из стены… Но, увы, кольцо оказалось иного мнения и не сдвинулось ни на миллиметр.
– Да что ж такое! Едрить-колотить, сегодня хоть что-то сыграет мне на руку?
Внезапно в стену, которая располагалась слева от двери, постучали. Тихонечко. Два раза. Тук-тук.
– Это что там за граф Монте-Кристо недоделанный? – вздрогнул Николай. Вытерев вспотевший от усилий лоб, постучал в ответ и прислушался – тишина.
Так и не дождавшись реакции на стук, он вернулся к решетке. Длины цепи едва-едва хватило, чтобы наполовину просунуть голову между прутьев и боковым зрением оглядеть часть коридора – ничего интересного. Тогда откуда был звук?
– Эй, там, – вдруг услышал он приглушенный женский голос, – в камере!
Грубанов, который уже не ожидал от этого странного дня ничего хорошего, отпрянул назад. Словно Кентервильское привидение гремя цепями, прижался к стенке.
– К-кто, – прозаикался он, – я-я?
– Нет, блин, пиписька пингвиня! – огрызнулась таинственная собеседница. – Ты хорошо меня слышишь?
Николай вернулся к решетке и просунул голову между прутьев:
– Да, хорошо… А ты вообще кто?
– Жопа тролля в пальто! – ответила девушка, и Николай услышал явный смешок в ее голосе. – Узница я. Такая же, как ваше мужчинское превосходительство.
– Узница? Не вижу тебя… А ты где?
Послышался вздох разочарования:
– Два моих первых ответа ничему тебя не научили, верно? Где, где, в эльфийской пиз… кхм, в соседней камере я, бестолочь.
Прозвучало логично, и Николай немного расстроился из-за своего тугодумия. Впрочем, утешал он себя, это и неудивительно – ситуация-то была неординарной. Любой мог затупить!
– Тебе, кстати, повезло, – продолжила говорить соседка по несчастью, – в твоей камере хотя бы можно встать в полный рост. А у меня здесь задница… Причем не только моя.
– Такой низкий потолок?
– По пояс. Приходится раком передвигаться! – возмутилась девушка и, сделав паузу, представилась: – Я, кстати, Маринэ.
– А я Коля… А за что тебя посадили? Убила кого-то? Ограбила? Изнасиловала?
– Почему сразу… убила, ограбила и изнасиловала? – как показалось, удивилась Маринэ.
Николай, хоть девушка и не могла этого видеть, пожал плечами.
– Я пыталась доказать, что мужчины – не вселенское зло, – не дождавшись ответа, понизила голос Маринэ. – Что наши, темные боги – тоже мужчины, а не женщины.
– Ваши темные боги? – вдруг осознав, что попал в религиозную секту, охнул Грубанов. – И что было потом?
– Меня объявили еретичкой и бросили сюда.
– Абсурд… Просто абсурд! – Мужчина, путаясь в цепи, нервно заходил по камере.
