– Все-таки есть что-то величественное в этом белом безмолвии. Как думаете, Николай Павлович? – Вице-адмирал Белли стоял на мостике, закутавшись в тяжелый овчинный тулуп. Возраст сказывался – просто так, ради забавы, выйти на мороз в одной рубашке уже совершенно не тянуло.
– Есть такое дело, – командир «Кронштадта» поднял, было, бинокль, но затем, подумав, решил воздержаться от рассматривания горизонта. Все равно там одни льды, а в ясный день, такой, как сегодня, отблески солнца от их сверкающей белой поверхности и без оптики режут глаза. – Вы знаете, Владимир Александрович, у меня внук на нем помешан. Начитался Обручева и все хотел Землю Санникова найти. Даже со мной в поход сбежать пытался.
– Представляю, как ему родители всыпали, – хмыкнул адмирал.
Старики, заслуженный комфлота и бессменный командир одного из лучших советских кораблей, несколько минут молчали. Они – не мальчишки, чтобы без умолку трепать языками, за плечами годы… Чем бы этот поход ни закончился, для них он будет последним, и оба это прекрасно понимали. О чем они в тот момент думали? Вспоминали бесшабашную молодость или внуков, что придут им на смену? Кто знает…
– Товарищ адмирал!
Оба синхронно обернулись, глядя на лейтенанта, вытянувшегося в струнку перед высоким начальством. Правда, у него это не слишком внушительно получалось – парень был закутан в шарф едва не до бровей. Ну да конкретно этому простительно, осенью эсминец, на котором он служил, напоролся на скалу и пропорол борт. Лейтенант до последнего работал на ключе, вызывая помощь. Полчаса в ледяной воде… Как он вообще выжил…
От воспаления легких его вылечить смогли, врачи здесь, на севере, умели бороться с подобной пакостью. А вот с вечным, непроходящим ознобом справиться уже не получалось. Вот и кутался лейтенант в сто одежек, и хлестал беспрерывно горячий чай, пытаясь хоть как-то согреться. К этому относились с пониманием, тем более, специалист он был великолепный. Разве что бравого вида, увы, не имел, но с этим мирились.
– Докладывайте.
– Радио со «Сталина». Впереди ледяное поле, предлагают отклониться севернее.
– Михаилу Прокофьевичу виднее, – пожал плечами Белли. Действительно, Белоусов отлично знал север, так что по факту проводкой флота руководил он. – Радируйте – на его усмотрение.
Лейтенант исчез так же незаметно, как и появился. Ну и ладно. Адмирал вновь вернулся к созерцанию ледяных полей, которые русские линкоры уверенно дробили, пробиваясь на восток. Как и предсказывал Лютьенс, справлялись они с этой задачей вполне успешно, оставляя за собой широкие проходы, и, пока льды были невелики, превосходя по эффективности даже ледоколы специальной постройки. Их время настанет, если встретится действительно серьезное препятствие, а пока что только боцманы матерились из-за содранной с бортов краски.
Линейные крейсера могли бы, наверное, не хуже, но Белли не видел смысла ломать лед еще и им. Вот и получилось, что флагманский корабль шел не впереди, а вторым в строю. Впрочем, управлять эскадрой это не мешало.
Вообще, над тем, что он шел не на линкоре, некоторые, не самые умные коллеги втихую посмеивались. Мол, немца копирует – тот обычно тоже на «Шарнхорсте» флаг держит. Однако тут дело было не в слепом копировании, хотя Лютьенса Белли и впрямь уважал. Все оказалось куда проще.
Дело в том, что Белли не любил и даже немного побаивался новых линкоров. Не чувствовал он этих громоздких, неповоротливых гигантов. На линейном крейсере, который пронес его через горнило большой войны, адмиралу почему-то было куда спокойней. Вот и поднял он флаг над «Кронштадтом», тем более, что корабль за последние годы серьезно изменился.
