Такое заявление удивительно, учитывая, что эта родина сослала их матерей с детьми в Сибирь, а отцов отправила в трудотряд, где они вскоре умерли от голода. Я поделился схожей судьбой моих родителей. Мы посетовали на жестокость людей, удивляясь не столько сочинителям приказов, сколько исполнителям оных.
Разговор об успехах в этой жизни нашего молодого поколения примирил нас с действительностью, и мы довольно весело закончили празднество за отменными восточными блюдами и напитками.
Возвратившись домой, мы с женой только успели привести себя в порядок и немного отдохнуть за чаем, как раздался телефонный звонок. Нас поздравлял с новым годом мой друг, с которым я провёл два года бурной холостяцкой жизни как раз в том городе, который только что посетил, впервые с тех пор, как оставил его! Мы вместе c ним покинули город К и разъехались в разные стороны на тысячи километров. И, можно сказать, раздружились, поскольку не переписывались и не звонили друг другу уже лет двадцать. Воистину чудеса – его потянуло позвонить мне вчера именно тогда, когда я вспоминал о нём на месте отчаянных похождений далёких лет нашей бездумной молодости!
На полпути из бани к дому (а день был субботний) меня остановила женщина и попросила обратить внимание на человека, лежащего на ближайшем перекрёстке.
– То ли пьян, а, может, с сердцем что-то, – добавила она.
Человек лежал на снегу под деревом рядом с ледяной пешеходной дорожкой. Лежал спокойно, как будто спал. Я потормошил его за плечо, и он открыл глаза.
– Вы что здесь собираетесь спать? Вставайте.
Очнувшийся не стал протестовать и помог мне поставить себя на ноги. Он твёрдо мог стоять на ногах, то есть ноги у него не подкашивались, но у него напрочь был отключён орган чувств, воспринимающий изменение положения тела в пространстве и обеспечивающий сохранение равновесия. Я принялся тут же внимательно следить за его вертикальностью и вовремя подправлять её. Это было тем более важно, что мужчина оказался почти на голову выше меня и, наверное, в полутора тяжелее, и мне было бы трудно привести его к вертикали, отклонись он от неё значительно. Он не был грузным, он был, как говорят, крепко сшит: его спортивная фигура, казалось, была налита мышцами, как у спецназовца. Кроме этого меня поразила его одежда – вся с иголочки: интересно сшитые тёплая куртка и кожаная тёплая шапка с козырьком. Ботинки тоже были не простые, как и ручная сумочка.
– Тебе нужно идти домой. Где ты живёшь?
Я стал говорить ему «ты», пьяные это воспринимают как дружеское обращение.
– Здесь, недалеко.
– Пошли, я провожу. Почему ты свалился?
– Был у друга. Мой друг афганец. Вертолётчик. Как и я. Но я не был в Афганистане. Отмечали… защитника отечества.
Он говорил очень невнятно.
Мы двигались минут пять, когда он остановился.
– Нет сил. Нужно отдохнуть.
Мы немного постояли и снова пошли.
Ему часто нужно было отдыхать. В очередной раз он присел на низкое каменное ограждение палисадника и уже не хотел или не мог встать.
Я повторил вопрос о месте его жительства. Он опять ответил «Здесь, недалеко», но после моих настойчивых вопросов назвал адрес. Ходу было ещё минут на двадцать.
– У тебя, наверное, есть мобильник, – сказал я.
Так и оказалось.
– Позвони домой, пусть за тобой придут.
У вертолётчика была крупная ладонь с мощными длинными пальцами. Такая же, как у моего отца, подумал я. Вспомнив отца, я отметил, что мой спутник сильно напоминал его также статной фигурой и мужественным лицом. Между тем мужчина пальцем на всю ширину телефона неловко тыкал по панельки. Видя, что с набором номера у моего подопечного ничего не выходит, я попросил его предоставить такую возможность мне. Но он твёрдо, как мог, ответил «Нет», очевидно, не доверяя незнакомцу.
