Читать онлайн Илья Стефанов - Страничные рассказы. Издание второе, дополненное

Данный раздел составляют короткие рассказы, подавляющая часть которых представляют собой зарисовки автора во время его поездок в поездах, пребываний в гостях или в пеших прогулках. При этом автор удивляет тонкостью и глубиной наблюдений, касается ли это словесных портретов людей или связанных с ними обстоятельств. Рассказы перемежаются лирическими отступлениями, в которых автор стихами в прозе говорит о различных состояниях человеческой души. В последнем рассказе автор высказывает своё мнение о поэтах и поэзии.

Впервые книга «Страничные рассказы» была издана Издательским домом «Сибирская горница» в Новосибирске в 2010 году. Настоящее издание включает значительное число дополнительных рассказов.

Все тексты написаны в период времени с 2000 по 2012 год.

Со мною часто происходит что-нибудь чудесное.

Еду пригородным поездом на дачу. И вдруг вижу, сидит рядов через пять от меня по правую руку… Джоконда! Я стал часто поглядывать на неё. Видно, эта женщина нередко ощущала на себе любопытные взгляды, поэтому довольно спокойно и, я бы сказал, с пониманием иногда смотрела на меня, не выказывая ни удовольствия, ни раздражения. Сходство с Джокондой было поразительное, и, очевидно, моя спутница знала об этом, потому что волосы её были убраны так же, как у Джоконды, и декольте тёмного платья в точности совпадало у них по форме и по глубине выреза. Долгое время я, останавливая на ней свой взгляд, затем, отводя, запоминал её черты и сравнивал их с леонардовской Джокондой.

Образ моны Лизы всегда чётко вырисовывается пред моим мысленным взором, потому что очень часто освежается в памяти. Дело в том, что репродукция знаменитой картины много лет висит в моей комнате на даче, и я имею привычку смотреть на неё всякий раз по приезду. Надо сказать, эта загадочная женщина сменила в моём поклонении другую не менее загадочную, с которой я не расставался в молодые годы, захватывая с собою её портрет в многочисленные экспедиции и командировки – знаменитую «Незнакомку». Мне нравится улавливать или угадывать мысли этих женщин и читать их лица. Они, кажется, знают о мужчинах больше нас самих. Глядя на них, я как бы познаю свою сущность.

Живая Джоконда сидела передо мной в ракурсе, совпадающим с поворотом головы той, на полотне. Специально ли она так делала, видя, что я за ней наблюдаю? Мне хотелось, чтобы так было, но на её лице не было проявлений каких-либо чувств, оно было просто усталым или скорее скорбным, иконным. Это была не Джоконда с затаённой улыбкой, а Джоконда с затаённой скорбью. Это была российская Джоконда.

Иногда она поворачивала голову к окну, и тогда мне казалось, что её нос был с удлинением не вниз, а скорее вперёд, не так как у леонардовской, хотя я ту не видел в профиль. Я долго любовался линией контура её головы, особенно нижней части, там, где щёки переходят в подбородок. Эта линия была даже более изящная, чем у Джоконды на картине. И очень красивая стройная шея, совершенно ровная и гладкая. Интересно, что после нескольких остановок люди довольно тесно заполнили пространство между нами, однако, её лицо постоянно оставалось открытым для меня!

На последней остановке в пределах города наша Джоконда вышла. Я смотрел вслед уходящей к дверям вагона. Она была невысока, стройна. Её чёрное платье оказалось длиной до земли, точнее до её туфель, которые выглядели не очень модными и не очень новыми. Мне пришло в голову, что эта женщина как-то связана со служением Богу.

Еду в электричке, читаю Александра Меня. Я раскрыл книгу в том месте, где утверждается, что творением Бога является всё, что создаёт человек в минуту вдохновения. Многие художественные натуры осознают это, другие – нет. Вот он приводит строки Алексея Толстого:

А ведь у меня было подозрение, переходящее теперь в уверенность, что мои сочинения прежде, чем я их написал, тоже уже носились над землёй!

Далее служитель Церкви ясными словами сказал о том, чему я следую подсознательно: нужно жить не в себе (Отвергни себя – евангельское), стараться не считать себя центром мироздания, а растворяться в природе и в других (что и есть любовь). Поразмыслив над этим, я пустился в воспоминания, стараясь найти среди своих поступков примеры любви в евангельском смысле.

Вдруг я услышал, как позади меня, у входа в вагон, женщина запела романс «Гори, гори, моя звезда…». Сначала я воспринял это как помеху, мешающую моим размышлениям. Но, заметив, что голос и пение необычайно красивы, с наслаждением стал внимать пению. Мне казалось, что я не слышал более проникновенного исполнения этого романса – тонкие нюансы тембра и громкости свидетельствовали о высоком исполнительском искусстве.

Закончив романс, женщина пошла по проходу с кепочкой в руке. Многие бросали туда мелочь. Когда она поравнялась со мной, я положил в её «суму» четыре некрупные купюры – всё, что у меня было в кошельке. Она обернулась ко мне и проговорила: «Это очень много!» Я сказал: «Ничего!» Я подумал, что ей надо дать не как нищей, а как артистке, как будто я побывал на концерте, иначе я унижу её. Конечно, если бы у меня в тот момент была крупная сумма, я бы всё ей отдал, потому что это был небывалый момент в моей жизни: в то время, когда я уяснял для себя что-то новое о любви, вдруг явилось божье знамение в виде этой нищей, переполненной любовью.

Сойдя с пешеходного моста на вокзальную площадь, я увидел певицу, стоящую на возвышении моста. Она оглядывалась вокруг, как будто решая, куда идти. Там, в электричке, я её не рассмотрел. Оказалось, что эта женщина не столько пожилая, сколько усталая. Лицо немного одутловатое, но достаточно симпатичное. Стройна. Одежда, хотя и застиранная, но чистая и хорошо согласована по фасону и цвету, так что героиня рассказа показалась мне знатоком не только пения. Осмотревшись, она спустилась по ступенькам моста и быстрым шагом направилась в сторону пассажирского вокзала. Я проследил за ней взглядом, пока она не скрылась в толпе.

Поднявшись в электричку, я увидел девушку с необычайно привлекательным лицом и сел через отсек от неё, чтобы не разглядывать в упор.

Первое впечатление было – иконный лик. Об этом говорили её большие с ободками глаза, тонкий прямой нос, губы со всплеском по центру, как у евреек, высокий лоб и изящной формы голова на стройной шее. Её волосы были рыжеватые, а лицо покрыто веснушками, но выглядело светлым. На ней не было никаких украшений – лишь серёжки в виде мелкого золотистого листочка украшали уши. Сами уши были открыты – волосы гладко прилегали к голове, перехваченные сзади неброским зажимом.

Она держала лицо вполоборота от меня, но иногда поворачивала его в мою сторону, глядя, впрочем, мимо. Иногда мне казалось, что она смотрит сквозь меня и видит то, что я заслоняю. Вела она себя беспокойно, постоянно меняя направление взгляда. Создавалось впечатление, что этому созданию небес неуютно на земле, что ему нужно время, чтобы привыкнуть к земной обстановке.

В ней всё было необычно, всё восхитительно. Глаза, если она вскидывала их к небу, что она делала часто, будто тоскуя по месту своего обитания, казались огромными. Когда она смотрела прямо перед собой, раствор век был невелик, но значительность глаза проявлялась в большой выпуклости верхнего века. Я не встречал ещё таких необычных глаз. Но, конечно, наибольшую прелесть лицо приобретало при взгляде вверх, когда оно было поистине ангельским.

Её уста умиляли. Это была частичка нежной плоти, похожей на цветок. Казалось, к ним можно прикасаться только лёгким поцелуем, как это делают, восхищаясь ребёнком. Её шея была отдельным искусным произведением Бога. Стройная и гладкая, как мраморный столбик, она была создана, чтобы значительно приблизить голову к небу.

На некоторое время нас разъединил пассажир, усевшись на пути моего взгляда. Но девушка как раз облокотилась на подоконник, при этом изогнула руку так, что её локоть был обращён ко мне. Я отметил белизну и гладкость кожи и был поражён углублением на кончике локтя, что, как мне казалось, бывает только у детей.

Я наблюдал за ней, когда она вставала с места и когда шла к выходу. Эта необыкновенная девушка и в полный рост выглядела на славу, обладая изумительно женственными движениями рук и поступью богинь – всё как на полотнах старых мастеров.

Я любовался ею из окна вагона, пока она не затерялась среди людей.

В очередной раз еду я в электричке, чтобы отдохнуть денёк-другой на даче. Вагон полупустой. Некоторые пассажиры заняты мороженым или газетами, купленными у немолодых разносчиков. Не найдя достаточно интересного объекта наблюдения, углубляюсь в свои привычные думы, далёкие от земных забот. Вскоре слышу позади себя пение, производимое, мягко говоря, неголосистой женщиной, по-видимому, очень пожилой. Когда она проходит мимо меня, я вижу какзря одетую женщину с неправильным лицом в бельмах. Похоже, что оно было когда-то обожжено. Женщина держит перед собой небольшую железную кружку в зелёной полуде. В такой кружке много лет назад, я помню, заваривал чифир один мой свояк после возвращения из мест не столь отдалённых.

Я внимательно слушаю песню, которая льётся под звон не слишком часто опускающихся в кружку монет. Замечаю, что это искажённое в слове и мелодии сочинение известной эстрадной певицы:

Мой вагон – первый, поэтому нищая, пройдя его и как раз закончив песню, пошла обратно. Возвращалась она с другой песней, но я, в переживаниях прежней, и стараясь её запомнить, не уловил, что именно она исполняла.

Когда поющая нищая покинула вагон, в него тут же вошёл не просто высокий и симпатичный, а, я бы сказал, породистый молодой человек. Прямо от дверей он громким голосом стал предлагать пассажирам книгу, в которой есть ответы на все почему: почему распадаются браки, почему между людьми возникает ненависть и желание мстить, почему дети бывают агрессивны и не слушают родителей и – на все другие вопросы. Спрос на эту книгу среди пассажиров оказался нулевым. И – поделом! Время «почемучек» – детский возраст, в котором каждый узнаёт для себя всё, что ему хочется. Взрослых людей больше интересуют вопросы «Что делать» и «Кто виноват?».

Мне не доставили радости эти двое. Наоборот, они ввергли меня в глубокую грусть. Первая – своей беспомощностью и видом запустения, второй, наоборот, своей природной мощью, но не реализованной. Ему бы жить во дворце королём и разводить принцесс. У той и другого не было никакого таланта к своим занятиям. Они это делали с чувством обречённости и как бы через силу. Похоже, им самим было неприятно и унизительно их дело. Но где он, свой путь?

В вагон входит девушка – высокая, тонкая, стройная. Садится напротив меня в соседнем отсеке. Я не мог не понаблюдать за ней. Ненавязчиво посматриваю на её лицо, которое сразу показалось необычным. Вижу, что линия скулы у неё почти без изгиба переходит в линию наружной части уха, потому что мочки – нет. Далее замечаю, что впадина, обычно занимающая среднюю часть ушной раковины, распространяется до верхней кромки уха. От этого оно кажется глубоким и удлинённым. А поскольку оно ещё и немного заострено – такое впечатление, что это ухо лисицы. Но очень милое – маленькое и загадочное.