Что же до Сени, то любовь читателей его не волновала, он думал о своём. Стоило ли лезть в петлю, чтобы убедиться в том, что и без того предельно очевидно – любая власть в той или иной степени построена на лжи. Это ни что иное, как непреложный факт, закон природы, и никому не удастся что-то изменить… Тут тело повело куда-то в сторону, и, если бы Хэм его не подхватил, Сеня мог рухнуть прямо на пол, рискуя разбить в кровь своё лицо…
Очнулся в номере гостиницы. У изголовья кровати сидит врач, от недосыпа клюёт носом, но вот вроде бы проснулся:
– Как же вы нас напугали!
А у Сени в голове только одна мысль:
– Доктор, я умру?
– Науки неизвестны случаи, когда бы люди умирали дважды. Впрочем, бывает клиническая смерть, но там совсем другое. Ну а вам ничего такого не грозит, вы уже мертвы, а потому фактически бессмертны. Такой вот странный парадокс.
Эти слова немного успокоили.
– А как там Хэм?
– Он долго здесь сидел, всё ждал, когда очнётесь, а потом отправился на боковую.
– Бедняга совсем измучился из-за меня.
– Вам бы о себе подумать. Нельзя в таком возрасте работать от зари до зари без отдыха.
– А как иначе, если получили важное задание? Доверие надо оправдать.
Врач тяжело вздохнул, наклонился к изголовью и прошептал:
– Ну и зачем вам это надо?
Сеня хотел ответить так же тихо, но замолчал на полуслове, только брови слегка приподнял, демонстрируя непонимание. И впрямь, кто знает, на кого работает этот костоправ – а вдруг доложит обо всём здешней службе безопасности.
Похоже, врач правильно понял Сенино молчание и вот, почти не размыкая губ, снова прошептал:
– Не верьте ничему, что вы здесь видите. Не верьте никому, ищите способ, как сбежать, а то не за грош тут пропадёте.
Сеня попытался возразить:
– Но я же как-никак бессмертный…
– Есть кое-что пострашнее болезни или смерти. Это муки совести.
Врач ушёл, пожелав выздоровления.
Утром Сеня решил рассказать Хэму и о разговоре с врачом, и о своей догадке. Постарался сделать так, чтобы никто не мог подслушать – для этого выбрал момент, когда оба оказались в ванной, и там под звуки льющейся воды писатели смогли спокойно побеседовать.
Выслушал Сеню, Хэм предложил перейти в гостиную, там не торопясь набил табаком свою трубку, закурил и, сделав пару лёгких затяжек, вдруг предложил выпить.
– Мне вроде бы нельзя – засомневался Сеня.
– Да брось ты, коньяк не повредит. Расширятся сосуды, ты избавишься от грустных мыслей, а для нас очень важно сохранять оптимизм даже в этой паскудной ситуации. Это даст нам веру в то, что сможем преодолеть любые невзгоды, найдя нужное решение. Я и сам так делал, когда совсем невмоготу, только предпочитал ямайский ром. Никогда не пробовал?
– Я давно этого напитка в продаже не встречал.
– На Кубе его завались, – блаженно улыбаясь заметил Хэм, разливая коньяк по бокалам. – А вообще, без выпивки никак не прожить, независимо от того, кто правит, коммунисты или толстосумы.
Сеня против такого вывода не возражал – и те, и другие до того достали, что мог спиться, если бы позволило здоровье. Однако судьба распорядилась несколько иначе – довела Сеню до петли.
Выпили по одной – стало уже лучше. А после того, как повторили, закусив паюсной икрой, Хэм, ещё толком не прожевав свой бутерброд, вдруг возопил:
