Он осмотрелся, разглядывая изможденных обитателей тюрьмы. Никто не обращал внимания на новичков. Большинство узников лежали на полу, другие сидели, тупо уставившись в одну точку перед собой. Никто не разговаривал.
Юлька зашевелилась и открыла глаза. Она потянулась и, осмотревшись, недоуменно спросила:
– Где это мы?
– Все там же, – вздохнул Вовка. – Куда засунули.
– Значит, мне все это не приснилось, – упавшим голосом произнесла девочка. – А Сергея Николаевича так и нет?
– Нет, – Вовка покачал головой. – Его не приводили.
Юлька посмотрела на друга и вдруг всхлипнула.
– Все кончено, да, Вова?
– Не знаю, – прошептал парнишка.
На душе было прескверно. Юлька закрыла лицо руками, плечи ее задрожали. Вовка обнял подружку и тяжело вздохнул.
– Да не реви ты, – пробурчал он. – Может, еще выберемся отсюда.
– Как? – сквозь слезы спросила Юлька. – Дяди Сережи нет, дядя Жора погиб, Светку с Колькой тоже скоро убьют. Мы остались совсем одни. Как мы отсюда выберемся?
– Еще не знаю, но что-нибудь придумаем.
Послышался шум. Решетчатая дверь распахнулась и двое дюжих охранников бросили внутрь избитого окровавленного человека, больше похожего на кусок мяса. Несчастный растянулся на полу, уткнувшись лицом в грязь. Движимая чувством сострадания, Юлька бросилась к нему. Вовка помог ей перевернуть узника на спину. Тот взглянул вприщур на ребят единственным уцелевшим глазом и вдруг произнес на чистейшем русском языке:
– Фашисты гребанные.
Далее последовало замысловатое выражение из смеси отборного мата. Юлька скривилась, а Вовка сообщил:
– Дяденька, у вас нос сломан.
– Да у меня все сломано, – отозвался узник. – Эй, а вы земляки, что ли? Русские?
– Ага.
– А чего на нашем бакланите? Не знаете, что это запрещено?
– Теперь знаем, – со вздохом ответил Вовка.
– Понятно.
Незнакомец рассмеялся, но тут же его смех перешел в хрип. Откашлявшись, он простонал:
– Умеют тут кости ломать, сволочи.
Узник приподнялся на локтях и вдруг одним рывком встал на ноги, скрипнув при этом зубами.
– Ничего, – прохрипел он, сплюнув сгусток крови. – Просто так мы им не дадимся. Верно, шпингалеты? Попляшут еще эти церковные крысы. Слышите вы, гниды?!
Незнакомец пошатнулся. Ребята подхватили его под руки и усадили у стены.
– Как вас зовут? – спросила Юлька.
– Влад. А вы кто такие?
Ребята рассказали, кто они и как оказались в Сильвер-сити. Выслушав их, Влад хмыкнул и спросил:
– Так это ваших корешей собираются завтра казнить?
– Да, – печально ответила Юлька. – И мы ничем не можем им помочь.
– Вам бы самим кто помог, – усмехнулся одноглазый.
– А как вы сюда попали? – спросил Вовка. – За что вас в тюрьму?
– Чтобы не совался, куда не позволено. Я был солдатом. Мой полк ходил в поход на Сильверстоун – Серебряный камень. Это город в пятидесяти километрах отсюда, смешанная колония. Там живут и люди, и гуманоиды, и прочие разумные твари. Мы осадили город и топтались под его стенами три недели. В конце концов осаду пришлось снять. Многие наши перебежали туда. Вот где настоящая жизнь, нет никаких церковников, воля. Там настоящая республика, не то, что наша диктатура епископа и его прихвостней. Я тоже дезертировал и ушел в этот город. И дернул меня черт вернуться сюда. Хотел брательника с собой забрать. Вот меня и повязали А братишка на полях цепями звенит.
– Как же вы тут живете при таких порядках? – ужаснулась Юлька.
– А так и живем, – ответил Влад. – Одни в цепях, другие в вечном страхе. А епископ со своими блюдолизами жируют, сидя на наших шеях. Ничего, им недолго веселиться осталось.
