– А ты думаешь, будет необходимость переезжать? Еды и всего прочего достаточно.
– Да, но всё имеет свойство портиться. Хочешь или нет, а придётся самому себя кормить.
– Понятно, – хотя чувствовалось, что он в полном замешательстве.
– Как там девчонки? Дай трубку маме!
– Андрей! – зазвучал голос, любимый, родной и сразу узнаваемый, но в этот момент связь прервалась и с короткими гудками, доносящимися из трубки, что-то оборвалось в душе.
Лихорадочные попытки дозвониться не дали никакого результата.
– Андрей! – голос Ольги, слегка искаженный тысячами километров, продолжал звучать в моей голове. Услышу ли я его когда-нибудь? Что она хотела сказать? И как много я не успел! За все прожитые вместе годы, мы научились понимать друг друга, практически интуитивно. Одного слова, его интонации было достаточно, чтобы понять, что она желает. Но сейчас я не знал, что она хотела донести до меня. Тупо стоял и пытался продолжить её прерванную фразу.
– Кхм, прошу прощения, – словно издалека донесся голос.
Римма стояла рядом. Жалкая, потрепанная, с тяжелым выхлопом алкоголя, но её глаза были полны сострадания: – Ты это, не смотри, что я алкоголик. Я всё слышала. Надежду не надо терять, Вы встретитесь! Главное, живы! Да и что тут сложного, сел в машину и поехал.
– Ну да, вот только в Америку шоссейных дорог нет.
– Ох, ничего себе! – выдохнула она и уселась на порог магазина. Разговаривая с родными, даже не заметил, как оказался на улице.
Я присел рядом: – А ну ущипни меня, или лучше вдарь, как следует!
Она посмотрела на меня как на сумасшедшего, но подумав, сделала вывод: – Нет, это не сон, да и не может один и тот, же сон сниться сразу обоим.
– Давай подстрахуемся, щипай!
– Ты меня пугаешь! – но все, же с силой впилась неухоженными ногтями в руку. – Ещё и укусить могу, если хочешь. Только вот зубы сегодня не чистила.
Боль была реальная.
– Слушай. Тебя вроде Андрей зовут?
– Да.
– Тебе бы голову обработать надо, – я, недоумевая уставился на неё, – Ну, кровь у тебя на затылке. Ты, что не чувствуешь?
Падение в подвал не прошло даром, но я даже и не ощущал последствий. Она промыла мне рану перекисью, обработала края йодом, найдя всё это в аптечке магазина, наложила повязку. Затем откинув голову назад, удовлетворенно произнесла: – Ха, ну просто вылитый Щорс.
– И что будем делать товарищ Щорс? Ты пока думай, а я ещё приму чуть-чуть, – и удалилась в магазин, мрачно напевая, – голова обвязана, кровь на рукаве…
Из головы не выходили мысли: – Как там мои?
Ещё раз я сделал безуспешную попытку дозвониться. Неожиданно пришла идея, а что, если отключилась только ближайшая вышка сотовой связи. Может доехать до следующей?
– Послушай Римма, я в город, а может, дальше прокачусь. Ты как, тут останешься? – крикнул коллеге, по несчастью.
– Да нет, пожалуй, с тобой! – она вышла из магазина с недопитой бутылкой, прихватив ещё одну полную про запас.
– Слушай, не многовато будет?
– День длинный, – философски протянула она.
А день только вступал в свои права. Обычно в это время посёлок уже начинал оживать. Мамочки, спеша вели детей в садик. Ученики группками или поодиночке нехотя брели в школу. К остановке одна за другой подлетали маршрутки, отвозя большую часть работоспособного населения в город. Но сейчас на улицах пустота и звенящая тишина, изредка прерываемая звуками, издаваемыми домашними животными, непонятно как оказавшимися на свободе.
