– И что бы ты хотел делать в боулинг-центре?
– Во-первых, заниматься обувью, которую выдают посетителям. После использования ее нужно дезинфицировать ультрафиолетом или что-то в этом роде. И, конечно, чистить. И регулярно проверять шнурки.
Чиф кивнул, пурпурный стул-Барни запищал скорее как мышка, а не динозавр.
Моя одежда практически высохла, но сильно измялась. Я посмотрел на часы.
– Мне пора. Надо еще переодеться, перед тем как идти в «Гриль».
Мы оба поднялись.
Стул-Барни развалился.
Глядя на пурпурные обломки, чиф Портер сказал:
– Это могло произойти, когда ты боролся с Харло.
– Могло, – кивнул я.
– Страховая компания заплатит за него, как и за все остальное.
– Конечно, заплатит, – согласился я.
Мы спустились вниз. Стиви сидел на высоком стуле у стойки для завтрака и уплетал за обе щеки лимонный кекс.
– Ты уж извини, но я сломал твой стульчик, – признался чиф Портер, который не терпел лжи.
– Это всего лишь старый стул-Барни, – ответил мальчик. – Я давно перерос все связанное с Барни.
Мать Стиви заметала осколки стекла на совок.
Чиф Портер сказал о стуле и ей, она хотела отмахнуться от такой ерунды, но он заставил ее пообещать, что она посмотрит, сколько стоил стул, и сообщит ему.
Он предложил подвезти меня к дому, но я ответил, что доберусь быстрее тем же путем, каким попал сюда.
Вышел из дома через дыру, образовавшуюся на месте стеклянной двери, обошел бассейн, вместо того чтобы форсировать его вплавь, перелез через каменный заборчик, пересек узкий проулок, перелез через железную изгородь, обогнул по лужайке другой дом, перешел Мариголд-лейн и вернулся в свою квартиру над гаражом.
Я вижу мертвецов, а потом, клянусь Богом, делаю, что могу.
Такая активная позиция продуктивна, но опасна. Иногда она приводит к тому, что прибавляется стирки.
Переодевшись в чистые джинсы и белую футболку, я спустился вниз и направился к заднему крыльцу миссис Санчес, чтобы подтвердить ей, что вижу ее. Этот ритуал повторялся каждое утро. Через сетчатую дверь я увидел, что она сидит за кухонным столом.
Постучал, и она спросила:
– Ты меня слышишь?
– Да, мэм, – ответил я. – Прекрасно слышу.
– И кого ты слышишь?
– Вас. Розалию Санчес.
– Тогда заходи, Одд Томас.
Ее кухня пахла перчиками чили и тестом из кукурузной муки, жареными яйцами и козьим сыром. Я – потрясающий повар по приготовлению быстрых блюд, но Розалия Санчес – прирожденный шеф-повар.
Все в кухне старое, изношенное, но безупречно чистое. Вещи прошлого становятся только дороже, когда время и долгое использование покрывают их теплой патиной. Кухня миссис Санчес прекрасна, как самый лучший антиквариат, с бесценной патиной: здесь всю жизнь готовили с любовью и удовольствием.
Я сел за стол напротив нее.
Ее руки крепко сжимали кофейную кружку, а потому не тряслись.
– Этим утром ты припозднился, Одд Томас.
Она всегда называет меня по имени и фамилии. Иногда у меня возникает подозрение, что она думает, будто Одд – это не имя, а титул, вроде принца или герцога, а правила этикета требуют от простолюдинов, чтобы они использовали его, обращаясь ко мне.
Возможно, она думает, что я – сын свергнутого с престола короля, который должен жить в бедности, но все равно остается особой королевской крови и заслуживает соответствующего отношения.
– Да, припозднился, – признал я. – Извините. Утро выдалось такое суматошное.
Она не знает о моих особых отношениях с покойниками. У нее достаточно своих проблем, чтобы волноваться о мертвых, которые совершают паломничество к ее гаражу.
