Напротив, высокая и статная Аглавина держалась сзади, в разговор вступала неохотно, на любые вопросы отвечала коротко и резко, на Мелидена её большие серые глаза смотрели искоса и с явным недоверием. На ней был толстый бараний тулуп и её волосы тоже были покрыты плотным чёрным платком под ушастой меховой шапкой, но с первого же взгляда Мелиден приметил, что она на редкость красивая девица с тонкими чертами лица, какие в Липенске нечасто встретишь. Разве что управителева чернявая служанка Найна, да и той далеко.
Что и говорить, зацепила девка Мелидена, на что и был несомненный расчёт. Иначе бы он послал двуличных еретичек далеко и без долгих обиняков. И о цели непрошеного знакомства было нетрудно догадаться – явно грядёт очередной Божий суд, а назначить заступником Аглавине некого или не на что. А какие у него, Мелидена, другие достоинства кроме репутации наёмного поединщика, с точки зрения «истинников»? Никаких, одни грехи и закоснелость в пороках. Странно, конечно, что боголюбивые фанатики решили развести его на женскую прелесть, но на то они и лицемеры. Всё сумеют оправдать со ссылками на святых отцов и матерей, когда им это выгодно. «Не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасёшься».
Но разум разумом, а плоть воистину слаба. Вежливо отвечая на настойчивые расспросы Гиштасии о житье-бытье, Мелиден нет-нет, да и косился на маячившую сзади Аглавину. И действительно, до чего же хороша – высокая, тонкая, строгая, как раз такая, к каким Мелиден испытывал болезненную и неудачливую слабость. Может быть, за такую и впрямь не жалко голову сложить. Чего её так уж беречь, голову-то. Будто впереди ждёт что-то хорошее, а не одна тоска и убожество.
На третий день хождений вокруг и около Мелиден решил поговорить начистоту. Приметив, что пара снова на заднем дворе воеводского терема и о чём-то толкует втихомолку со слугами, он нарочно начал разминаться в стороне с двуручником с особой быстротой и напором, показывая товар лицом. Мороз к тому времени спал. Сделав перерыв, разгорячённый, он сам подошёл к Тасье и спросил с подчёркнутой любезностью и лёгкой улыбкой, хотя глаза совсем не улыбались:
– Как вам моё умение? Нравится? Это не всё, что я могу.
И когда она стала расточать неискренние похвалы удалому молодцу, молодец её оборвал, перестав улыбаться:
– Почтенная Гиштасие, кажется, у тебя есть ко мне какое-то дело. Вряд ли такой человек, как я, может быть вам любезен сам по себе. Так не пора ли признаться откровенно, в чём именно у тебя нужда. Или не у тебя, а у твоей скромной спутницы? В таком случае, почему бы ей тоже не поведать своё дело. Я не серый волк, охотящийся на красных девиц, и не кусаюсь без веских причин.
Судя по сразу поджатым в струнку губам, Тасье вряд ли понравилась такая прямолинейность, но не подав виду, она приняла предложенный тон:
– Дело у нас щекотливое, честный муж Мелиден Варсин, и ты, кажется, догадываешься, какое дело. Нам тоже неудобно подстерегать тебя на виду у всей воеводской дворни. Не будешь ли ты так добр отужинать у нас в Сычугах, там можно будет побеседовать в покое. Как солнце сядет, я бы встретила тебя на этом самом месте и проводила до дома, это недалеко, версты две.
– Нет ничего лучше, буду на месте обязательно. Или подойдите к нашей пристройке, когда будет удобно, чтобы точно не разминуться, вы же знаете, где я живу.
