К тому времени, как сгустились сумерки, я исследовал внешнюю часть королевского имения довольно подробно. Я обнаружил, что кто угодно может ходить по нижним дорожкам, наслаждаясь видом фонтанов и садов, тисовой изгороди и орешника, и встретил довольно много людей в хорошей одежде, которые прогуливались там. Большинство смотрело на меня со строгим неодобрением, некоторые с жалостью, а стражник в ливрее твердо напомнил мне, что в королевские сады не допускают нищих. Я заверил его, что пришел только взглянуть на чудесные места, рассказы о которых так часто слышал. В свою очередь он предположил, что рассказов более чем достаточно для такого, как я, и указал мне самый прямой путь к выходу. Я очень вежливо поблагодарил его и пошел прочь. Он стоял, наблюдая, как я ухожу, пока дорога не привела меня к концу живой изгороди и я не скрылся из виду.
Мой следующий набег был более осторожным. Я хотел было подстеречь одного из юных аристократов, расхаживающих среди цветов и травяных бордюров, и воспользоваться его одеждой, но потом решил, что этого делать не стоит. Вряд ли я нашел бы кого-нибудь такого тощего, чтобы его одежда хорошо сидела на мне, а кроме того, модное платье, которое они носили, требовало сложной шнуровки ярко раскрашенными ленточками. Я сомневался, что смогу влезть в какую-нибудь из этих рубах без посторонней помощи, не говоря уж о том, чтобы содрать ее с лежащего без сознания человека. Да и звенящие серебряные безделушки, вшитые в болтающиеся шнурки у рукавов, – не лучшая подмога в тихой работе убийцы. Так что я положился на густую растительность вдоль стен в качестве укрытия и крадучись поднялся на холм. Наконец я наткнулся на стену из гладко отшлифованного камня, которая окружала вершину холма. Подпрыгнув, высокий человек мог бы дотянуться до ее края. Вряд ли она строилась как серьезная преграда. Вдоль стены тянулась полоса голой земли, но старые пни и корни говорили о том, что когда-то здесь росли кусты и вился плющ. Я подумал: не Регал ли приказал расчистить землю? За стеной виднелись верхушки многочисленных деревьев, и я решил, что могу рассчитывать на их прикрытие.
Большую часть второй половины дня я обходил стену, избегая открытых мест. В ней было несколько ворот. У одних, главных, стояли стражники в мундирах, приветствующие подъезжающие кареты с людьми. Судя по количеству прибывающих экипажей, вечером затевался какой-то праздник. Один стражник повернулся и хрипло рассмеялся. Волосы у меня на голове встали дыбом. Я застыл в своем убежище. Видел ли я это лицо раньше? Трудно было сказать точно с такого расстояния, но сама мысль об этом пробудила во мне странную смесь страха и ярости. «Регал, – напомнил я себе. – Моя цель – Регал». Я двинулся дальше.
У более скромных ворот для слуг и торговцев тоже стояли стражники, но на их одежде было значительно меньше кружев. Они подвергали допросу с пристрастием каждого мужчину или женщину, которые хотели войти или выйти из замка. Будь мой наряд чуть лучше, я бы рискнул изобразить слугу, но в лохмотьях нищего об этом нечего было и думать. Так что я встал в незаметном для стражников месте и принялся просить милостыню у торгового люда. Я делал это без слов, просто протягивал к ним сложенные чашечкой руки с молящим выражением на лице. Большинство из них вели себя так, как обычно ведут себя люди, когда встречаются с нищим. Они не обращали на меня внимания и продолжали беседовать. Таким образом мне удалось выяснить, что сегодня ночь Пурпурного бала и на праздник приехали музыканты и фокусники. Что король теперь больше любит курения из почек черешни, чем из гашиша, и очень рассержен качеством желтого шелка, который привез ему некий Фестро. Он грозился выпороть торговца за то, что тот посмел принести королю такую дрянь. Это прощальный бал короля, потому что на следующий день он намерен отправиться в Янтарный дворец на Винной реке навестить своего дорогого друга леди Целесту. Кроме этого, я слышал множество других новостей, но мало что из них было связано с моей целью. Я закончил попрошайничать, унося с собой пригоршню медяков.
