Я следил за пальцами арфиста, восхищаясь их проворством, как вдруг рядом со мной оказался краснощекий мальчик и поинтересовался, что мне будет угодно. Я сказал ему, что выпил бы эля, и он быстро вернулся с полной кружкой и пригоршней медяков сдачи с моей серебряной монетки. Я нашел стол недалеко от менестрелей и, пожалуй, понадеялся, что любопытство заставит кого-нибудь из посетителей присоединиться ко мне. Но никто здесь, похоже, особенно не интересовался путниками, и только несколько равнодушных взглядов постоянных посетителей таверны скользнуло по мне. Менестрели закончили петь и стали разговаривать друг с другом. Взгляд, который бросила на меня старшая из двух женщин, заставил меня понять, что я снова уставился на них. Я опустил глаза.
Наполовину осушив кружку, я понял, что совсем отвык от эля, тем более на пустой желудок. Я сделал мальчику знак подойти к столу и попросил чего-нибудь поесть. Он принес мне только что срезанный с вертела кусок мяса с гарниром из тушеных овощей и подливкой. Это и новый эль в моей кружке отняли большую часть моих медяков. Когда я поднял брови, услышав цену, мальчик выглядел удивленным.
– В трактире «Морской узел» вы заплатили бы вдвое больше, сударь, – сказал он мне с негодованием. – И это хорошая баранина, а не какой-нибудь бродячий старый козел, который помер от голода.
Я попытался сгладить неловкость, сказав:
– Наверное, на серебряную монетку уже не купишь того, что раньше.
– Может, и так, но я-то здесь при чем? – фыркнул он и вернулся в кухню.
– Что ж, серебряная монетка ушла быстрее, чем я ожидал, – пожурил я себя.
– Этот мотив нынче всем нам знаком, – заметил арфист.
Он сидел спиной к своему столу и наблюдал за мной. Две его партнерши обсуждали между собой какую-то поломку дудочки. Я с улыбкой кивнул старику и заговорил громче, когда заметил, что его глаза покрыты бельмами.
– Я некоторое время не бывал на речной дороге. Собственно говоря, довольно долго – около двух лет. Когда я был здесь в последний раз, в трактирах все было не так дорого.
– Что ж, бьюсь об заклад, что теперь так можно сказать почти о любом месте в Шести Герцогствах, по крайней мере в Прибрежных. Теперь говорят, что новые цены у нас устанавливаются чаще, чем новая луна. – Он повертел головой, как если бы мог видеть, и я подумал, что он ослеп не так давно. – А еще теперь говорят, что половина налогов идет на прокорм людей из Фарроу, которые их собирают.
– Джош! – упрекнула его одна из спутниц, и он с улыбкой повернулся к ней.
– Только не говори мне, что кто-нибудь из них торчит в этой таверне, Хани. Мой нос чует людей из Фарроу за сто шагов.
– А может он учуять, с кем ты сейчас разговариваешь? – кисло спросила она.
Хани была старшей из двух женщин, примерно моей ровесницей.
– По-моему, я говорю с парнем, которому немного не повезло. А значит, это не какой-нибудь толстяк из Фарроу, пришедший собирать налоги. Кроме того, я понял, что он не может быть одним из сборщиков Брайта, едва он стал жаловаться на цену мяса. Когда это ты видела, чтобы кто-нибудь из них платил за что-то в трактире или в таверне?
Я нахмурился при этих словах. Когда страной правил Шрюд, его солдаты или сборщики налогов не забирали ничего без некоторого возмещения. Но тут я вспомнил о манерах.
– Могу ли я предложить вам выпить немного, арфист Джош? И вашим друзьям?
– Что я слышу? – спросил старик, улыбаясь и поднимая брови. – Ты страдаешь, отдавая монетку за то, чтобы наполнить собственный живот, но готов сорить деньгами, наполняя наши кружки?
