– Ты помнишь, как попала сюда?
– Нет, откуда? Я была в отключке.
– Твой город в шестистах километрах юго-восточнее, – объяснил Шоми – Мы очень глубоко в дремучих лесах, почти на краю земли. Дальше только пропащие болота, Хищные леса и Беспросветье. Сюда почтальон целых две недели добирается по секретной тропе.
– Что ж, может ты и прав. Может я и в Аду. Только странный это Ад, раз в нем есть такие, как ты.
Слова Лидии сперва сконфузили маленького людоеда, а после и вовсе повергнули в уныние.
– Родители не говорят мне, но я знаю, что это болезнь. Называется синдром Доброты и Симпатии. Я пью таблетки, но, кажется, они не помогают.
– Шоми, мне кажется это никакая не болезнь. Ты просто добрый и все. Такое редко бывает даже среди людей, но бывает.
– Ты не понимаешь! – сокрушался мальчик. – Быть добрым людоедом это значит поставить крест на всей жизни.
– Да кто тебе такое сказал?
– Папа.
– Ах, папа, – иронично заметила Лидия и театрально закатила глаза.
– Что это было? – Шоми изобразил её, закатывающую глаза.
– Ты только не обижайся, только твой папа может ошибаться, как и любой другой папа.
– Нет! – категорично отрезал Шоми. – Мой папа никогда не ошибается.
– Ты очень хороший, – Лидия по-дружески взъерошила ему волосы. – Но раз твой папа никогда не ошибается, тебе придется взять тот молоток и превратить мою голову в раздавленную помидорку.
Шоми посмотрел на дальнюю стену, где на гвоздях висело странное и страшное орудие. Потом он встретился взглядом с её зелеными глазами. И вспомнил о том, что говорил папа про гнилую картошку. А потом еще раз прокрутил в голове её признания насчет испорченных шампуней. Нет, все равно что-то не сходилось, не клеилось, не хотело решаться.
– Я не хочу тебя убивать, – наконец, произнес он. – И папу не хочу подводить тоже.
– Я тебя понимаю. Это называется становиться взрослым. Всегда приходится делать непростой выбор.
Шоми долго молчал, смотрел ей в глаза. Он не мог смириться с тем, что она закончит свою жизнь здесь в этом подвале и больше не увидит ни одной передачи про космос. Да что там, и самого космоса больше не увидит.
– Мне будет тебя не хватать, – сказал он и соскользнул с дивана на ковер.
– Держи, ты забыл, – Лидия передала ему ручку-отключалку. – Не мучайся. Можешь сделать, когда я буду спать.
– Прекрати мне подсказывать, – Шоми взял ручку и побрел к выходу, а у двери остановился.
– Спокойной ночи, Лидия.
– Спокойной ночи, Шоми.
***
Сестренка Мури уже второй день ходила за Шоми по пятам и подслушивала его странные разговоры с едой. Честно признаться, она страшно ревновала братишку к этой напыщенной, совсем не красивой и самовлюбленной Лидии. Когда братик шел к выходу из подвала, Мури быстренько просеменила наверх и затаилась в предрассветных сумерках коридора, как мрачный ниндзя.
Мальчик с тяжелой головой выбрался из подвала № 1 и направлялся к себе в спальню, когда из тьмы путь преградила женская фигура. Шоми от неожиданности вскрикнул и едва не воткнул ручку-отключалку в шею сестры.
– Шоми, тише, это я, Мури.
Сестренка взяла его за пальчики, чтобы он успокоился.
– Что ты здесь делаешь в три часа ночи? – удивился мальчик. – Я думал, все уже спят.
– Да, все спят, но я волнуюсь за тебя. Пойдем, я хочу тебе кое-что подарить.
Мури отвела его в свою спальню, сплошь оклеенную плакатами с человеческими кинозвездами, которых она бы вряд ли стала есть. Пока Шоми зевал, сестра достала из-под подушки что-то вроде звериного клыка на веревочке.
