Страшно сказать. Когда молчание ребенка говорит громче слов - страница 10

– Что ты хочешь на завтрак? – спросила я Оскара. – Овсяные хлопья, тост, йогурт, фрукты?

Оскар выглядел сбитым с толку.

– Хочешь посмотреть, что у нас есть? – предложила я.

– Ты можешь выбрать, что захочешь, – подсказала Люси, видя, что Оскар по-прежнему сидит неподвижно.

– В пределах разумного, – добавила я. Я не собиралась позволять ему есть на завтрак шоколадный батончик и пить газированную воду, как привыкли делать некоторые дети, о которых мне приходилось заботиться. От приемных родителей ожидают, что они будут обеспечивать здоровой и питательной едой свою семью и детей, которые им поручены.

Оскар тихо соскользнул со стула и пошел в кухню. Там я открыла дверцы шкафа и холодильника, чтобы показать ему, что у нас есть. Непохоже было, чтобы он увидел что-нибудь, что ему бы понравилось. Я открыла хлебницу. «Может, тост?»

– Я ем булочки, немного похожие на эти, – сказал Оскар, указывая на выпечку. Однако он явно привык к каким-то другим булочкам. Я вынула пакет булочек из непросеянной муки.

– Хочешь съесть их сейчас? А потом, после школы, мы можем пойти в супермаркет, и ты покажешь мне, что ты любишь есть.

Оскар кивнул.

– Сколько булочек ты хочешь?

– Одну, – сказал он.

– С какой начинкой?

Я показала ему начинки, и Оскар выбрал ветчину и кусочек сыра, а из напитков – апельсиновый сок. К тому времени, как он сел за стол, Адриан и Люси уже уходили собираться на работу. Я взяла свой кофе и сидела с Оскаром, пока он ел. Очень скоро запах ветчины привлек Сэмми, который вошел в кухню, дергая носом. Я погладила кота, следя за тем, чтобы он не прыгнул на стол и не украл ветчину – иногда он пытался проделывать подобное.

– Вы любите этого кота? – спросил меня Оскар.

– Да. – Я улыбнулась. – Он как член нашей семьи. А у тебя есть питомец?

– В моем доме… – начал Оскар и запнулся.

– Да, дорогой?

Но Оскар продолжил молча есть, очевидно, решив больше не обсуждать эту тему. Затем он спросил:

– Мы можем пойти в школу сейчас?

– Когда ты закончишь завтракать. Мы не спешим.

Пришла Паула, поздоровалась с нами и взяла себе завтрак. Она села рядом со мной, и мы немного поговорили о том, как у нее дела в колледже, пока Оскар доедал свою булочку и допивал сок.

– Мы можем пойти в школу сейчас? – спросил он снова, едва закончив.

– Да, но у нас в запасе много времени. Мы не опоздаем. – Раньше он часто опаздывал в школу, так что я догадалась, что это тревожило его.

– Удачи! – сказала Паула, когда мы с Оскаром вышли из-за стола.

– И тебе, дорогая, – ответила я.

Я повела Оскара наверх умыться, вымыть руки и почистить зубы, после чего мы опять спустились вниз, оделись и обулись. Оскар оказался очень самостоятельным и не слишком нуждался в моей помощи для того, чтобы одеться.

– Мы едем в школу? – спросил он у меня, когда мы сели в машину.

– Да, не беспокойся, мы не опоздаем.

Когда мы поехали, он спросил меня об этом еще раз, и я сказала:

– Мы едем в школу, но другой дорогой, не той, к которой ты привык, так как я живу в другой части города.

– Мне нравится школа, – проговорил Оскар.

– Хорошо, я рада.

– Мне нравится школа, – повторил он минутой позже. – Я бы хотел остаться там.

Я бросила на него взгляд в зеркало заднего вида. Оскар выглядывал в окно, хмурый и погруженный в глубокую задумчивость, как с ним часто бывало.

– Почему тебе больше нравится в школе, чем дома? – мягко спросила я.

Многие дети любят школу, но когда ребенок предпочитает ее дому, это необычно и даже вызывает беспокойство. Мне случалось заботиться о детях, которые рассказывали о жестоком обращении с ними, когда мы ехали в машине. Я думаю, так проще – когда ты не смотришь кому-то в лицо, рассказывая о чем-то, что причинило тебе боль. Как написать об этом или исповедаться в дневнике легче, чем сказать вслух.