- Сдохни, тварь! Сдохни! – кричала я с каждым новым ударом.
Сколько их было, не знаю. Но рыба перестала грызть мою плоть только тогда, когда вместо головы у нее осталось кровавое месиво. Челюсти разжались и я, наконец, смогла вытащить свой многострадальный палец. Смотрела на него и плакала. Мяса на кости верхней фаланги почти не осталось. Рыдая, оторвала кусок от той ткани, что дала Vetka. Замотала палец, обулась. Отлично выкупалась, ёлки!
Долго смотрела на рыбину, не решаясь ее взять. Но потом все-таки взяла. Не пропадать же зря такому большому количеству мяса? Выломала ветку, оборвала листья и через глаза продела трофейную добычу. Отлично, так и понесу. Опять закололо в мочке уха. Но сейчас не до того. Приду в лагерь, тогда разберусь.
Собрала свои тряпочные мешочки с грибами и ягодами, повернулась к тому кусту, за которым была тропинка и пошла. Только через много метров мой уставший от впечатлений мозг начал сигнализировать, что, похоже, я иду не той тропинкой.
Притормозила и стала оглядываться, чтобы понять, где я вообще и куда теперь надо возвращаться. Кружась на месте, чуть сошла с тропинки и скорее услышала, чем почувствовала, чавкающий звук.
Пока я сообразила, что это доносится из-под ног, мои кроссы застряли в жиже основательно. Одну ногу, которая обглоданная, мне удалось поставить на более твердое место, а вот вторая погружалась в болотистую грязь все больше и больше. Тщетно я дергалась, это привело только к тому, что нога вгрузла по колено.
Это просто капец какой-то! Оставьте мне хоть одну ногу нормальную! Кажется, я даже это кричала, но утверждать не берусь. Пришлось кинуть палку с рыбой и мешочки на тропинку, чтобы помочь себе руками. Мюнхгаузен, ёлки! Хорошо хоть не вся в жиже застряла.
Ногу вытащить получилось не с первого раза. Сначала я основательно выпачкалась в эту вонючую грязь. А когда с уже знакомым чавкающим звуком ногу удалось освободить, я завизжала на весь лес. Да сколько можно уже! Кроссовок остался в плену жижи, а на вытащенной ноге висели и не собирались падать с десяток огромных, с два моих пальца в длину и ширину, пиявок.
Скуля и рыдая, я опять оторвала с мешочка кусок ткани и принялась отдирать этих паразитов с моего многострадального тела. Снимая их с себя, я давила эту гадость пяткой второй ноги. Закончился противный сбор «урожая» нескоро. Пиявки никак не хотели отлипать по собственному желанию.
Когда я оторвала и раздавила всех кровососов, солнце уже перешло середину неба и катилось на убыль. Тяжело вздохнув, я снова нагрузилась мешочками и рыбой. Осторожно ступая двумя ранеными в неравных боях ногами, пошла по тропинке назад, стараясь не реветь от боли и чувства своей полной никчемности.
К лагерю я все-таки вышла. Спустя довольно продолжительное время. Стоило мне показаться в поле зрения, как Vetka начала хохотать. Да, выглядела я живописно. Вся в вонючей жиже, волосы слиплись от пота и торчат во все стороны. Лицо распухло от слез и скорее всего, перемазано грязью. И апофеозом всего были мои ноги. Одна обутая, а другая - в драном носке и облепленная непонятно чем от пальцев до колена.
Я спокойно прошла к костру, стараясь вообще не обращать внимания на ржущую попутчицу. Скинула свои трофеи: примятые грибы, раздавленные в пюре ягоды и избитую до смерти рыбину. И присела на свою еловую лежанку. От стрессов и тягот сегодняшнего дня, ноги тряслись. Поскольку я еще не ела, то и сил у меня осталось только на то, чтобы снять второй кроссовок и лечь, глядя на верхушки сосен, сквозь которые едва пробивалось небо.
