Страсть и приличия. Благородные сердца: Книга один - страница 15

Игнорируя его сердитый взгляд, сиделка снова поднесла ложку к его плотно сжатым губам. Ее плечи были поникшими; Уильям заметил, что под глазами девушки пролегли тени.

– Милорд, не могли бы вы, пожалуйста, прекратить бороться со мной?

Уильям почувствовал угрызения совести, и мотнул головой в сторону отвратительного на вкус лекарства.

– Что это?

– Старый, но мощный рецепт, – сказала она, и ее лицо просветлело. – Грейс клянется, что эта настойка применялась расхитителями могил во Франции в годы чумы. Эти воры не болели, продолжали жить и наслаждаться нечестной добычей.

– Расхитители могил? – Уильям фыркнул.

– Инфекция не выбирает человека, милорд. – Ее тон был чопорным, но Уильяму удалось обнаружить намек на улыбку.

Ее умозаключения были правильными. Страдания и смерть не заботились о человеческих различиях. Если истории его семьи было недостаточно, чтобы преподать ему урок, то пять лет войны раскрыли перед ним горькую истину. Понимая, что ведет себя как ребенок, он открыл рот и позволил напоить себя мерзкой смесью. Напиток был горьким и пахнущим чесноком, но, похоже, действенным, ведь несмотря ни на что больной был все еще жив. Но виконт был бы более благодарен, если бы лекарство не было страшнее, чем болезнь.

– Молодец, – пробормотала Ханна, когда он допил последнюю каплю; ее улыбки было достаточно, что простить командный тон. – Как насчет мясного бульона миссис Поттс, чтобы прогнать горький привкус? Теперь, когда ваша лихорадка закончилась, пришло время набираться сил.

Не представляя, насколько он похудел, Уильям глянул вниз и с облегчением заметил, что, несмотря на непривычную худобу, ему еще далеко до кожи и костей.

Пока дочь викария колдовала у буфета – снимала серебряную крышку, накрывающую тарелку с ароматным супом, – он пытался собрать воедино все свои мысли. Существовали вопросы, на которые ему хотелось получить ответы, но каждый раз, когда он, наконец, формулировал их, Ханна подносила ложку к его губам. Раньше он никогда не обращал внимания, сколько усилий нужно, чтобы просто глотать, и, опустошив половину тарелки, Уильям вновь почувствовал, насколько он слаб, истощение сокрушило его.

В следующее пробуждение его мочевой пузырь любезно напомнил о себе. Несмотря на то, что Маркхем опустошал горшок без каких-либо жалоб, Уильям предпочитал без надобности не перегружать камердинера и по возможности ходил в уборную. Делать это посреди ночи было не самым его любимым занятием, но, ворча, он попытался подняться со своей койки. Как ни странно, тело отказывалось подчиняться. Когда же он открыл глаза, то увидел освещенную камином спальню, а не свою аккуратную, но функциональную офицерскую палатку.

Что за черт?

В один момент память вернула ему его место нахождения. Паника тут же ослабла, когда он увидел дочь викария, свернувшуюся в кресле возле кровати и читающую книгу. Она была одета в бледно-голубое платье, то же самое, в котором он видел ее в последний раз, и это заставило его поверить, что сейчас тот же день.

– Извините меня, мадам.

Его невнятное бормотание привлекло ее внимание, и она встала.

– Приятно видеть, что вы снова проснулись, милорд. – Она убрала волосы с его лба, проверяя температуру. – Никаких признаков лихорадки. Как думаете, вы могли бы съесть еще немного бульона?

– Пожалуйста, – сказал он, одновременно прочищая горло покашливанием. – Пожалуйста, позовите моего камердинера или лакея.