— Давай в машину, — бросаю ей в приказном тоне.
Дождь лупит по нам своими огромными каплями.
— Че стоишь? Давай! — откровенно ору, и она отрицательно мотает головой.
Твою же мать!
Я уберечь ее хочу от наблюдения за мордобоем, потому что я не намерен просто так отпускать эту ситуацию.
Пока одна тварь лежит на земле и корчится, накрыв ладонями окровавленное лицо, вторая маячит перед глазами, словно назойливая муха.
— Осторожно! — женский вскрик и движение, замеченное краем глаза, заставляют машинально увернуться. Успев отбить замах руки с тупым предметом, выкручиваю клешню урода до треска в кости.
— Падла! — орет он истошно. Зажимаю его руку сильнее, отпихиваю от себя, а затем ударяю по носу. Несколько раз. До знакомого хруста.
— Бл*ть! — невнятное, но понятное. — Су-у-ка-а-а!
Теперь двое лежат мордами в мокрый от дождя асфальт.
Красавцы, иначе не скажешь, — сплевываю в отвращении.
У одного из них нашариваю телефон в кармане и набираю номер для таких случаев, уведомляя о нападении на беззащитную девушку двумя отморозками. После вызова бросаю мобильник в эту кучку дерьма. Пора дергать отсюда.
В машине девчонки не оказывается.
Твою мать, и где она?! — психуя, со всей дури хлопаю дверцей.
Коза непослушная все еще находится на остановке и трясется, кутаясь в промокшую тряпку.
Обернувшись в мою сторону, она бросает настороженный взгляд, продолжая упорно перебирать ногами на дурацких шпильках. И пока я стою, как последний придурок пялюсь ей вслед, танцовщица успешно удаляется в сторону прибывшего только что автобуса.
В смысле?..
Покидая свою тачку, успеваю нажать на брелок блокировки дверей и дую за ней со всех ног.
В этот раз я не собираюсь отпускать ее. И если догоню, то дам волю своим инстинктам.
Ноги у меня длинные, поэтому успеваю запрыгнуть в полуразваленный транспорт до того, как его дверца прищемит мою стопу.
Осматриваю скудный и вонючий сыростью салон. Глаза мои бегают по головам и образам немногочисленных полусонных пассажиров в поисках одной промокшей особы в сером плаще. Сердце собирается выскочить через горло к чертовой матери, поэтому дышу тяжело и неровно.
Вот она. Недалеко забралась.
Стоит почти в конце автобуса, держась за перекладину одной рукой, второй — сжимает на груди ткань с оторванными пуговицами.
Не крадусь. Иду к ней уверенно, насколько позволяет автобусное движение.
Девушка замирает, как только подхожу близко. Очень близко. Почти вплотную. Касаюсь грудью ее спины.
В автобусе людей по пальцам одной руки можно сосчитать, и мест сидячих предостаточно, но я дышу ей в затылок и упираюсь в спину грудью, будто транспорт набит пассажирами до отказа.
Становясь позади и держась за верхний поручень обеими руками, вдыхаю аромат ее влажной макушки и испытываю смешанные ощущения. Одновременно радостное возбуждение, волнение и желание наказать ее за упрямство. Хочу успокоить. Сказать, что все позади. Забрать дрожь ее тела. Развернуть к себе за плечи и...
Сердце продолжает стучать, сбиваясь с ритма. Ноги мои ватные, и потею я похлеще, чем на ринге.
Твою мать. Именно так влияет на меня ее близость.
Моя грудь наполняется приятным ванильным ароматом вперемешку с карамелью. Молча наслаждаюсь им, не решаясь начинать разговор, и девушка тоже молчит.
Хоть бы пошевелилась, сказала мне отвалить. Нет же, уткнулась взглядом в одну точку перед собой и наблюдает, как капля дождя стекает по стеклу. И только мелкая дрожь ее тела передается мне на чувствительном уровне.
