Не успел он чуть больше над этим задуматься, как вошел Малколм Вернер, немного задержавшись на пороге. Он великолепно выглядел в камзоле с прямыми полами, в атласном жилете, рубашке с кружевным воротником и бриджах. Серые чулки были вышиты стрелками, на ногах – башмаки с медными пряжками. Голову венчал расчесанный напудренный парик. Стритч не припомнил, чтобы к нему в таверну заходил столь изысканно одетый посетитель.
Он поспешил навстречу Вернеру, подобострастно улыбаясь. Поклонился.
– Добро пожаловать в «Чашу и рог», сквайр Вернер. Большая честь для меня, большая честь!
Вернер брезгливо оглядел заведение. Он не был завсегдатаем таверн, предпочитая выпивать в «Малверне». Но те немногие, в которых он побывал, были по крайней мере чистыми. Здесь пахло разлитым вином и пивом, и Вернер был уверен, что уловил запах рвоты. Он сморщил нос и подавил в себе желание прикрыть его платком.
А это что за образчик сильного пола, стоявший перед ним? Жирный, в мятой и грязной одежде, с заискивающей улыбочкой на красной физиономии. От одной мысли о том, что он спал с Ханной, совокуплялся с ней, избивал ее и заставлял работать в этой жуткой дыре, в Вернере закипала злоба. Он едва сдерживался, чтобы не отходить Стритча тростью.
– У меня к вам важное дело, хозяин, – ледяным тоном произнес он.
– Конечно, сэр, к вашим услугам. – Стритч показал на стол у камина: – Возможно, бокальчик коньяка, пока мы говорим? У меня есть прекрасный французский коньяк…
Вернер скорчил гримасу и взмахнул тростью.
– Думаю, будет лучше, если мы поговорим без выпивки. Должен вас предупредить, что это не дружеский визит. – Он снова оглядел таверну. – Разве у вас нет кабинета, где можно побеседовать с глазу на глаз?
Кабинета у Стритча не было. Зачем он, если не сможет приносить доход? Каждый сантиметр площади служил извлечению прибыли.
– Мой кабинет, э-э-э, красят, сквайр Вернер, – соврал он. – Однако тут нам никто не помешает, даю вам слово. Я велел мальчишке у входа никого не впускать.
– Мальчишке, да. Чудесный мальчуган, – заметил Вернер, похлопывая по мыску башмака прогулочной тростью. – Как его зовут?
– Ну как, Дики, сэр, – растерянно ответил Стритч.
– Дики? Без фамилии?
– Она мне неизвестна. Парень и сам не в курсе, – засмеялся Стритч. – Он незаконнорожденный, не знает имени отца. Прислали его сюда из Англии, да. Его мне отдала по договору родившая его женщина.
– Я так понимаю, что у вас по договору работает еще и некая Ханна Маккембридж.
– Ханна? – У Стритча отвисла челюсть. – Что вы знаете о Ханне? – нетерпеливо спросил он. – Если знаете, где она, я назначил вознаграждение. Она сбежала, неблагодарная девка!
– Неблагодарная? А за что ей быть вам благодарной, скажите на милость? За битье палкой, от которого у нее вся спина – сплошная рана? Благодарной за то, что вы ее изнасиловали, а потом обращались с ней хуже некуда? Или за то, что вы против ее воли продавали в пользование пиратам?
Стритч, разинув рот, отступил на шаг назад и плюхнулся на стоявшую у камина лавку.
– Не знаю, где вы все это услыхали, сэр. Но это ложь, гнусная ложь до последнего слова!
– Неужели? – холодно отозвался Вернер. – А что вы скажете, хозяин, если я предоставлю доказательства?
Стритч открыл рот, потом закрыл его. В голове его родилось ужасное подозрение. Он злобно вскричал:
– Это вы! Вы прячете эту сучку Маккембридж!
Вернер небрежно взмахнул рукой.
