– Да, знаю. Я и не ждал, что вы согласитесь. Не беспокойтесь. Получу я деньги или нет, все равно благополучно доставлю вас к брату. Можете искать украденные деньги вместе с ним, если желаете.
Джорджетта хотела возмутиться и уже приготовила восхитительную тираду, возмущаться почему-то расхотелось, а к горлу подкатил комок. Она чувствовала быстрые движения пальцев Хьюго, сражавшегося с пуговицами – крошечными костяными кружочками, которые протянулись от затылка до талии. С каждой застегнутой пуговкой корсаж затягивался все туже, и ей отчего-то становилось трудно дышать. А ведь подобных ощущений это платье никогда у нее не вызывало…
– Все, готово, – сообщил Хьюго.
Джорджетта тотчас же закинула руки за голову и дотронулась до пуговицы на затылке. Ее пальцы на мгновение соприкоснулись с пальцами Хьюго, и она едва не вскрикнула от изумления.
Что ж, возможно, ее действительно что-то поразило, но что именно? Она не знала ответа на этот вопрос и, стараясь скрыть смущение, пробормотала:
– О, как драматично… С вами, папаша, все в порядке?
Лорд Хьюго, уже пересевший на другое сиденье, тотчас кивнул.
– Да, все отлично.
Однако его синие глаза разглядывали ее с таким странным и даже недоуменным выражением, как будто она вдруг оказалась еще одной комнатой в его больничных чертежах – комнатой, которую он не проектировал и которой не мог найти применения.
Но Джорджетта мгновенно забыла об этом странном взгляде, как только карета остановилась перед особняком Уиллингемов. Если честно, она ужасно волновалась и даже не очень-то хорошо помнила, как ее зовут.
В любой приличной сказке герцог и герцогиня, имеющие зуб на одного из сыновей, обитают в уединенном замке, над которым вечно бушует гроза и сверкают молнии. Впрочем, лондонский особняк герцога оказался весьма внушительным – ничуть не хуже замка. Когда же дворецкий открыл дверь, чтобы впустить их с Хьюго, Джорджетта окончательно убедилась, что дом этот нисколько не уступал по великолепию Сомерсет-Хаусу, в котором она совсем недавно побывала.
– Как красиво, – шепнула она своему спутнику, когда дворецкий ввел их в вестибюль. – А я-то была уверена, что здесь будет темно и мрачно. Мне представлялась башня с осыпающимися стенами, как в готическом романе, и портретами длинноносых предков на стенах.
Хьюго усмехнулся и пробормотал:
– Портреты у них на втором этаже.
С этими словами он распахнул дверь, ведущую в гостиную, которая выглядела так, как и ожидала Джорджетта, начитавшаяся светских хроник в газетах. Конечно же, высокий потолок, огромные окна и изящная белоснежная лепнина. Простор и сияющая чистота, ни стопок пожелтевших книг, ни пятнышка пыли, разумеется, никакого грязного белья, которое предстояло отнести к прачке.
Зато здесь находилась стайка богато разряженных дам, восседавших на обитых бархатом стульях. И дамы эти тотчас же, как по команде, уставились на вошедших, а их чайные чашки застыли в воздухе на полпути ко ртам – воплощение жеманного изумления!
А затем одна из элегантных дам воскликнула:
– Лорд Хьюго! Какой приятный сюрприз!
– Мое почтение, мама. – Хьюго поклонился, и герцогиня ответила тем же (это была высокая и худощавая, изысканно одетая седовласая женщина с горделивой осанкой и выражением непоколебимого спокойствия на лице).
– Ты нас совсем не навещаешь, Хьюго! – Герцогиня всплеснула руками в грациозном волнении, отчего взметнулись концы ее шали и качнулись седые локоны, в живописном беспорядке уложенные над ушами. – Ты приехал, чтобы извиниться перед отцом? – Ее светлость поставила чашку на стол, и тонкий фарфор мелодично зазвенел, когда чашка соприкоснулась с блюдцем. – Однако же… Твой сюртук в столь ужасном состоянии, – добавила герцогиня со вздохом.
