Он не жалел о том, что согласился. Возможно, она действительно знала, как ему помочь. А сказанные в шутку слова «вы такой красивый и восхитительный» почему-то до сих пор звенели у него в ушах. Но почему?.. Впрочем, какая разница? Вовсе не эти слова повлияли на его решение.
Достав из-под сиденья кареты чертежи больницы, свернутые в трубку и упакованные в длинный кожаный футляр, лорд Хьюго наконец-то открыл дверцу. Кучер, уже спустившийся с козел, терпеливо дожидался, когда же выйдут пассажиры. Лесенку он спустил мгновенно. Хьюго ступил на тротуар и протянул руку своей спутнице.
– Я не светская дама, – пробурчала Джорджетта и, не замечая протянутой руки, спрыгнула со ступеньки. – Я Колючка, грязный мальчишка, которого вы извлекли из сточной канавы, – не забыли?
– Из канавы, говорите? Уж не на Стрэнде ли? – Хьюго оглядел широкую и чистую улицу, по которой шагали хорошо одетые люди. – Ладно, Колючка, договорились, – произнес он с усмешкой. – Будем придерживаться этой версии.
Кучер закрыл за ними дверцу, и Джорджетта – для женщины она была довольно высокого роста – зашагала рядом со своим спутником. У главного входа они на мгновение остановились, затем, молча переглянувшись, вошли в Сомерсет-Хаус. Лорд Хьюго не являлся членом Королевского общества, но в этом здании бывал уже не раз. Кроме помещений, отведенных ученым, здесь располагались разного рода конторы, а также Королевская академия искусств, которой Хьюго был обязан скучнейшими днями своего детства: мать брала его с собой, когда приходила сюда смотреть картины.
К счастью, воздух в огромном вестибюле оказался чистым, свежим и даже немного прохладным. Вестибюль Сомерсет-Хауса с расписными потолками на высоте двухэтажного дома и длинными рядами окон выше человеческого роста производил весьма сильное впечатление, и Джорджетта, по-прежнему шагавшая рядом со своим спутником, то и дело озиралась. Хьюго поднялся с нею по спиральной лестнице, которая привела их на этаж, где и располагалась приемная сэра Джозефа Бэнкса. Но добраться до него было непросто, поскольку приходилось пробираться через какие-то маленькие комнатки и коридорчики, которые могли запутать кого угодно. По пути Хьюго постоянно раскланивался, приветствуя знакомых, взиравших на него с удивлением.
– Это они на вас уставились, Колючка, – сказал он вполголоса. – Помашите рукой этим добрым людям!
Но девушка его, казалось, не слышала.
– Как здесь величественно… – пробормотала она. – И красиво… А какие высокие потолки… И сколько здесь воздуха…
Но Хьюго не разделял восторгов своей спутницы: для него Сомерсет-Хаус был скорее твердым орешком, который предстояло расколоть, однако девушке, целые дни проводившей в книжном магазине, где почти не имелось свободного пространства, все здесь, конечно же, представлялось прямо-таки сказочным великолепием.
Наконец Хьюго остановился перед дверью кабинета Бэнкса и тихо произнес:
– Помните: вы обещали мне помогать. Ведите себя прилично.
– Я буду вести себя как всегда, только еще лучше, – ответила Джорджетта.
– Еще лучше? – насторожился Хьюго.
– Я хочу сказать – как надо в данной ситуации. – Его спутница сунула руки поглубже в карманы и ссутулилась – так держался бы неуверенный в себе подросток.
Хьюго внимательно осмотрел ее. Сможет ли эта девица одурачить Бэнкса или ее затея нелепая от начала до конца? Он вдруг заметил золотистый локон, выбившийся из узла под кепкой и повисший над ухом. Длинные, хорошо промытые волосы – несомненно, женские…
